Читаем Русский штрафник вермахта полностью

Остальные тоже пасанули. Довольный Зальм показал им листовку, на которой был нарисован кроссворд в форме свастики.

— Das ist ein Kreuzworträtsel![16] — возмущенно закричал фон Клеффель.

— Кто бы спорил, — ответил Зальм. — Но придумали англичане или американцы, так что слово — английское.

— Какое же оно английское?! — продолжал возмущаться фон Клеффель. — Разве же англичане могут такое слово выдумать? Да они его даже произнести правильно не смогут!

— Разгадывать будем? — просто спросил Зальм. Все дружно согласились.

— Летающая свинья, — зачитал Зальм.

— Это элементарно, — пренебрежительно отмахнулся фон Клеффель, — вот только почему летающая? Рейхсмаршал так растолстел в последнее время, что ни в какой самолет не влезет.

— Умный солдат.

— Сколько букв?

— Восемь.

— Тогда — дезертир, — сказал Ули Шпигель.

— Проверим! И развеселит, и приголубит, и погубит. Шесть букв. Если дезертир, то третья — т.

Юрген рассказывал Красавчику с Куртом, как именно иваны называют свои ужасные реактивные минометы, поэтому они не затруднились с ответом, завопили дружно:

— Катьюша!

На это Ули Шпигель укоризненно покачал головой и негромко повторил:

— Не буди лихо, пока спит тихо. Разбудили. Или само проснулось.

<p>Das war ein Deutscher</p>

Это был немец. Первый человек, которого он убил, был — немец. Возможно, его пуля убивала кого-то и раньше. Даже если стреляешь в воздух, как Зальм, никогда не можешь быть уверенным, что пуля не найдет тело. Находит — пуля, его намерения, воля и желания тут ни при чем. Он не хотел этого, он не видел этого, он не знал и никогда не видел людей, в которых, возможно, попала пуля, выпущенная из его винтовки.

Тут было другое. Он убил не в запале и не в схватке, убил по своей воле, осознанно и преднамеренно, глядя в глаза своей жертве и вдыхая запах хлещущей из смертельной раны крови. И он не чувствовал раскаяния от содеянного.

Дело было так. Юрген с Красавчиком сидели в секрете, в окопе, выдвинутом далеко за переднюю линию траншей. За последнюю неделю иваны предприняли три ночные вылазки, поэтому дозоры вдвое усилили. А еще их перевели из деревенских домов в блиндажи, но ведь так было задумано с самого начала, для того их и сооружали, это не вызвало беспокойства. «Бдительность, бдительность, бдительность», — талдычили командиры, но они всегда это говорят. Иногда на них вдруг накатывала какая-то странная внутренняя дрожь, что-то стесняло грудь, они начинали нервно оглядываться и незаметно для себя подтягивались ближе к блиндажам. Но вот раздавались раскаты грома, сверкала молния, с неба обрушивались потоки воды, и напряжение сразу спадало, и сразу становилось легче дышать, и они с громкими криками скатывались под крышу блиндажа — гроза! Грозы той весной были сильными.

Была ночь. Они таращили глаза в темноту, а больше слушали, слух ночью надежнее.

— Немецкие солдаты! Товарищи! — донеслось до них.

— Ну, началось! — шепнул Красавчик в ухо Юргену.

Что ни день, иваны обрабатывали их пропагандистскими речами. У них для этого специальная машина была с установленным на ней огромным рупором. Этот патефон на колесах передвигался позади русских позиций, без устали прокручивая пластинку агитки. Запилят одну, поставят другую. Слышно было плохо. День, суета, топот, командиры покрикивают, котелки стучат, перестрелки вспыхивают. Вслушиваться приходилось. Но и тогда слух выхватывал лишь отдельные куски фраз. Произношение было не ахти, поэтому слова скорее угадывались. Угадывание облегчалось тем, что некоторые обороты были точь-в-точь как в речах фюрера или доктора Геббельса. При свете дня да в кругу товарищей это не действовало, скорее вызывало смех, для того, собственно, и вслушивались. Фон Клеффель, к примеру, всегда начинает рычать и скалить зубы, заслышав выражение «кровожадные псы», а Зальм обожал быть «одурманенным фашистской пропагандой». Иваны, наверно, и сами это понимали, поэтому переключились на ночные вещания. Это только кажется, что солдат ночью спит и ему ни до чего нет дела. Вот Юрген с Красавчиком, к слову сказать, не спали и вместе с ними десятки других дозорных. А иной солдат и рад бы был поспать, да не спится, мысли о доме мучают, о судьбе. А тут ему в темноте и тишине — кап-кап-кап. Вода камень точит.

— Внимание! Специально для первой роты пятьсот семидесятого испытательного батальона. Это говорит…

— Герберт Вернер! — продолжил Красавчик.

В полный голос сказал, чего там шептать, если и так на всю округу гремит. Машину иваны так близко подогнать не могли, наверно, какую-нибудь переносную установку приволокли, а с ней и этого…

— Вот ведь сука, — сказал Юрген.

Перейти на страницу:

Все книги серии Русский штрафник Вермахта

Русский штрафник вермахта
Русский штрафник вермахта

Штрафбат — он везде штрафбат, что в СССР, что в гитлеровской Германии. Только в немецком штрафном батальоне нет шанса вырваться из смертельного круга — там судимость не смывается кровью, там проходят бесконечные ступени испытания и пролитую кровь пересчитывают в зачетные баллы.И кто поможет штрафнику, если он родился в России, а вырос в Третьем Рейхе, если он немец, но снится ему родная Волга? Если идет кровавое лето 1943 года, под его сапогами — русская земля, на плече — немецкая винтовка «Mauser», а впереди — Курская дуга? Как выжить, как остаться человеком, если ты разрываешься между двумя Родинами, если ты russisch deutscher — русский немец, рядовой 570-го испытательного батальона Вермахта?..Этот роман — редкая возможность взглянуть на Великую Отечественную войну с той стороны, глазами немецкого смертника, прошедшего через самые страшные сражения Восточного фронта в составе одного из штрафбатов, которые сами немцы окрестили «командами вознесения».

Генрих Владимирович Эрлих , Генрих Эрлих

Проза / Проза о войне / Военная проза
Адский штрафбат
Адский штрафбат

Новая книга от автора бестселлера «Русский штрафник Вермахта»! Продолжение самого пронзительного романа о Второй Мировой. Трагическая судьба Russisch Deutscher — русского немца, смертника из 570-го «испытательного» (штрафного) батальона Вермахта.Он родился на Волге, а вырос в Третьем Рейхе. Он прошел через самые страшные бои Восточного фронта и ужасы гитлеровского штрафбата. Он чудом вырвался из Брестского котла — чтобы попасть в еще более страшный «котел» Варшавского восстания. Он столкнется со штрафниками СС из дивизии Дирлевангера, которые превращали улицы Варшавы в выжженную пустыню. Он ужаснется зверствам мусульманских частей СС. Он выступит против командующего русской бригадой СС Каминского. И вместе с норвежцами из танковой дивизии СС «Викинг» будет защищать Варшаву от советских войск… За что он сражается? Кому хранит верность? Какую цену готов заплатить, чтобы вырваться из этой чудовищной мясорубки? И как сберечь в кромешном аду не только жизнь, но и человеческую душу?..

Генрих Владимирович Эрлих

Проза о войне
Последний штрафбат Гитлера. Гибель богов
Последний штрафбат Гитлера. Гибель богов

Новый роман от автора бестселлеров «Русский штрафник Вермахта» и «Адский штрафбат». Завершение фронтового пути Russisch Deutscher — русского немца, который в 1945 году с боями прошел от Вислы до Одера и от Одера до Берлина. Но если для советских солдат это были дороги победы, то для него — путь поражения. Потому что, родившись на Волге, он вырос в гитлеровской Германии. Потому что он носит немецкую форму и служит в 570-м штрафном батальоне Вермахта, вместе с которым ему предстоит сражаться на Зееловских высотах и на улицах Берлина. Над Рейхстагом уже развевается красный флаг, а последние штрафники Гитлера, будто завороженные, продолжают убивать и умирать. За что? Ради кого? Как вырваться из этого кровавого ада, как перестать быть статистом апокалипсиса, как пережить Der Gotterdammerung — «гибель богов»?

Генрих Владимирович Эрлих , Генрих Эрлих

Проза / Проза о войне / Военная проза

Похожие книги