Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

В 1211 г. во Владимир «князь же великы Всеволод созва всех бояръ своихъ с городовъ и съ волостеи, епископа Иоана, и игумены и попы, и купце, и дворяны и вси люди, и да сыну своему Юрью Володимерь по собе, и води всех к кресту, и целоваша вси людие на Юрьи; приказа же ему и братию свою. Костянтинъ же слышевъ то и вздвиже бръви собе с гневомъ на братию свою, паче же на Георгиа».[165] Два разночтения этих известий (но под 1212 г.) содержит Никоновская летопись. Одни ее списки повторяют в основном Московский свод, другие предлагают иную версию. «Того же лета князь велики Всеволодъ Юрьевичь созва вся боаре свои, и начя смышляти о сыне своемъ Констянтине, и много о семъ словесъ быша, и не може како уставити о немъ; таже посла по отца своего Ивана епископа, и много советоваше о семъ, но убо князь велики Всеволодъ восхоте дати Володимерь другому сыну своему князю Юрью. И тако посла по сына своего по князя Юрья, и даде ему градъ Владимерь со всеми боары и со всеми людми, и всех укрепи къ нему крестнымъ целованиемъ, и даде ему и вся дети своя, а его братью».[166]

Уже одно то, что события отразились в летописях только «московского цикла» и отсутствуют в более ранних — например, в Лаврентьевской, — заставляет подойти к ним с критической меркой относительно достоверности сообщения. Первым высказал скепсис, пожалуй, С.Ф. Платонов. С присущей ему осторожностью он писал: «Не перенес ли редактор данного летописного свода в изображаемую эпоху черт своего времени» (т. е. конца XV — начала XVI в.), «в его пору скорее, чем в XIII веке, могли существовать совещания, подобные тому, какое он изобразил в 1211 году».[167] Вызывали «некоторые недоумения» эти сообщения в редакциях позднейших летописных сводов и у А.Е. Преснякова. Но он высказал мысль, которая связала Лаврентьевскую летопись и Московский свод 1479 года в части северо-восточных известий начала XIII в., что является важным элементом для доказательства их реальности. Он предположил, что в своде «мниха Лаврентия» этот материал представлен в обработке сторонников князя Константина Всеволодовича: «летописец выражал, очевидно, ростовские тенденции…».[168] Гипотеза оказалась плодотворной. Дальнейшие исследования ее подтвердили, уточнили и развили.

А.Н. Насоновым было выяснено, что в составе Лаврентьевской летописи с 1206–1237 гг. мы имеем ростовскую обработку свода, писавшегося во Владимире для князя Юрия, брата Константина. Ростовский автор тенденциозно «систематически выпускал все случаи, вскрывающие столкновения Константина с отцом и братом Юрием или старался сгладить впечатление рассуждениями на тему о любви и единении княжеской семьи».[169] К А.Н. Насонову присоединился М.Д. Приселков. Он обобщил информацию Лаврентьевской летописи. «Собственно политические события составитель записей излагает весьма скромно и нарочито кратко» — таково его заключение. Но главное для нас заключается в другом выводе М.Д. Приселкова. Несохранившиеся в ранних летописных сводах владимирские записи той поры, так называемый владимирский свод князя Юрия, «находятся в последующем нашем летописании XV в. Текст этих общерусских сводов (в основе которых — Лаврентьевский. — Ю.К.) в интересующем нас положении начинает испытывать, — продолжает ученый, — заметное давление от сближения его с текстом великокняжеского Юрьева свода, который в некоторых случаях вытесняет изложение ростовское… Это сближение текстов является результатом обработки текста общерусских сводов, в числе которых был и свод Юрия с приписками к нему до 1237 г.».[170]

Некоторые уточнения внес Ю.А. Лимонов. В частности, он указал, что в основе северо-восточных известий Московского свода 1479 г. лежал не Ростовский свод епископа Ефрема начала XV в., а особый самостоятельный северо-восточный источник, возможно, это был первый московский свод 1430 г. Он также текстологически подтвердил ростовскую переделку сообщений Лаврентьевской летописи; выяснил, что владимирский свод Юрия, имеющий антиростовскую направленность и обосновывающий права Юрия на Владимир, был создан в 1215 г. и отредактирован во владимирском своде 1230 г.[171]

Таким образом, исследования ученых дают нам уверенность в том, что комплекс северо-восточных известий первых десятилетий XIII в. (а среди них и интересующий нас), отсутствующий в ряде других сводов, в том числе и в Лаврентьевском, не читаемый в более поздних летописях, представляет собой достоверную и качественную информацию. В летописи XV в. эти записи попали в более-менее «чистом» виде из современного событиям владимирского свода, не обработанного в Ростове, т. е. без сокращений тенденциозного характера, связанных с враждой князя Константина с отцом и братом Юрием.