Рус

Наша ночная атака умалила значимость победы над павликианами. Да, они разбиты, но сделать это должна была доблестная ромейская армия, отправленная в бой по приказу Христофора, а тут кучка каких-то наемников взяла и запросто разогнала весь этот сброд. Чего тогда стоит ромейская армия, если столько лет не могла справиться с павликианами?!

Доместик схол вызвал меня и, попивая карамельно-сладкое винишко, сообщил, что в наших услугах больше не нуждается.

- Где и как мы получит вторую половину денег? – задал я вопрос.

Знал, что вряд ли получим, просто хотел послушать, что соврет этот великий полководец.

- Я сообщу в Константинополь, что вы мне больше не нужны, что пора с вами рассчитаться. Оттуда и привезут вам деньги. Это будет не скоро, так что отправляйтесь к своим кораблям и ждите, - сказал он и спросил сам: - Где они стоят?

- В Котиоре, - ответил я.

- Я напишу, чтобы деньги привезли туда. Ждите, - глядя мне в глаза своими карими и исключительно честными, пообещал доместик схол и лениво махнул рукой, позволив убираться подальше, то есть в Котиору.

Этот надменный и лживый придурок взбесил меня. Я даже подумал, не встретиться ли с ним на охоте и не потратить ли одну из своих бронебойных стрел? Христофор очень любил охотиться и при этом не выходил из шатра без доспехов – позолоченной кольчуги из маленьких колец, усиленной на груди тремя прямоугольными позолоченными пластинами: две поменьше на груди и третья, большая, на животе. Я решил отложить до более удобного случая, когда в округе будет меньше свидетелей.

По пути к Котиоре мы грабили все деревни. Пусть крестьяне жалуются на нас своему василевсу. У меня была твердая уверенность, что деньги мы не получим, а значит, больше на службу к ромеям не наймемся. В городе прослышали о наших подвигах и попытались отсидеться за крепостными стенами. Пришлось объяснить катепану, что городские ворота будут открыты или гарнизоном, или нами, но во втором случае обращаться с котиорцами будем, как с врагами. Горожане посовещались и открыли сами.

У нас не было желания ждать деньги долго, поэтому мы с Хелги Стрелой решили, что я отправлюсь на дубке в Константинополь и попробую там выбить задолженность. В обоих случаях проинформирую его с помощью голубиной почты. Она у восточных римлян работает очень хорошо и недорого. В каждом городе есть владельцы почтовых голубей, которые за небольшую плату сдают их в аренду. В любой момент можешь послать в этот населенный пункт весточку, которую передадут указанному тобой человеку. На всякий случай я арендовал трех голубей у разных владельцев. Хотя бы один должен будет добраться. Мы договорились с Хелги Стрелой, если прилетит птица с белой ленточкой, значит, деньги получил, могут отправляться домой, напрямую к Крыму, а оттуда к Днепро-Бугскому лиману, где и встретимся, а если с черной, то ограбят Котиору и по возможности купцов в Херсоне, чтобы компенсировать обещанное нам. Пострадавшие пусть требуют от своего правителя возмещение убытков.

На входе в Босфор нам приказали встать на якорь у северного берега, рядом с постом, потому что я сказал, что прибыл с дипломатической миссией от василевса русов Ингвара. Конный гонец умчался в сторону Константинополя и не вернулся в течение светового дня. Я успел нанять проплывавшего мимо рыбака, который смотался в бухту Золотой рог и привез хорошую для нас новость, что купцы русов покинули Константинополь с неделю назад. Теперь я мог действовать свободнее, без оглядки на них.

Ответ пришел только в конце следующего дня. Два дромона проводили дубок в Мраморное море, где приказали встать на якорь неподалеку от Золотых ворот. Там на судно прибыл на шестивесельной лодке не Мефодий, а зачуханный тип с острым носиком, вроде бы нормальным, но при этом сильно гундосил. Звали чиновника Евтихий.

- А где Мефодий, который раньше вел нас? – поинтересовался я.

- Нет в нашем ведомстве никакого Мефодия, - прогундосил Евтихий, не шибко скрывая, что врет, после чего сообщил: - Послы со слугами могут поселиться на нашем постоялом дворе.

- На вашем постоялом дворе слишком много клопов и вшей. Лучше на судне поживу, - отказался я. – Уверен, что ждать придется не долго. Пять тысяч номисм – это ведь сущий пустяк для такой великой державы.

- Как хочешь, - сказал чиновник, - но предупреждаю, что не имеешь права уплыть без разрешения. Наши дромоны сразу сожгут вас.

- Или мы их, - усмехнувшись, произнес я. – Мы тоже умеем делать жидкий огонь.

Евтихий сперва посмотрел так, будто я сморозил чушь несусветную, а потом спросил:

- Кто вас научил?

- Золотые монеты кого хочешь научат, - ответил я уклончиво.

В продажности своих сограждан чиновник не сомневался, поэтому заторопился на берег. Наверное, спешит доложить, что русы завладели одним из самых главных их военных секретов. Пусть теперь ломают голову, правду я сказал или нет?