Руина, Мазепа, Мазепинцы

1 Должностному лицу.

555

В Познани, где стояли козаки и обучались немецкому строю, ко-

зацкий сотник Родзянка заметил: <Разве когда полгода поучатся, тогда обучатся!> Это сочтено было дерзостью: Паткуль хотел

казнить Родзянку смертью и помиловал только после усиленных

просьб за него всех Козаков. В Познани, наконец, обступили ко-

заков кругом 2000 саксонской конницы и 2000 пехоты, прежде

всех старшин взяли под караул, потом из обоза приехали Паткуль

с Брандтом и приказали немцам побрать у Козаков для себя

лучших лошадей, а прочих лошадей неизвестно куда дели, и козаки

остались пешими. Это печальное событие сообщено было

полковнику переяславскому, который вместе с референдарием Ревуским

шел к Варшаве по пути от Львова. <Как скоро наше товариство, -

сообщал Мирович гетману, - услыхало о том, как обходятся

немцы с их братиею козаками, так и в мысли ни у кого не стало, чтоб идти далее за Вислу>. И от польских жолнеров, с которыми

принуждены были совершать поход, козаки Мировича много

натерпелись. <Поляки бесчестят наших людей, - писал Мирович, -

хлопами и свинопасами называют, плашмя саблями бьют, заспоривши за какую-нибудь связку сена или за поросенка. Никто из

наших доброго слова от ляхов не услышит, кричат на нас: в

наших есте руках, нога ваша не уйдет отсюда, всех вас тут

вырубим!> Под Тыкоцином 20 октября Мирович с козаками отстал

от референдария, взял путь к Бугу, мимо Люблина, и отпустил

Козаков для лучшего прокормления на Полесье, тем более что

носились слухи о моровом поветрии во Львове, в Белом Камени, в Бродах и Кременце. Козаки, бывшие у миргородского

полковника, лишившись лошадей, отобранных у них немцами, шли

пешком к Кракову, недалеко Велюна наткнулись на шведов и на

поляков шведской стороны, принуждены были вступить с ними

в бой, и были разбиты. Их погибло там 1700 человек, осталось

всего 80, которые прибыли в Украину с двумя сотниками полков

Нежинского и Прилуцкого.

Полковники Мирович и Апостол воротились в ноябре, отговариваясь и холодом и голодом. В царском указе о них 20 декабря

сказано, что хотя оба они достойны казни за распущение Козаков

и за самовольный уход со службы, но царь, по ходатайству

гетмана, простил их вины.

Палей сидел в батуринском замке до первых месяцев 1705

года. Его имущество было описано, и опись послана в Москву.

У него найдено до 2000 червонцев, кроме дукачей, бывших по

украинскому обычаю на женских коралловых монистах; 5274

талера найдено сокрытыми в земле, так как в те времена земля

была обычною сохранною казною, предохранявшею капиталы от

неприятелей и разбойников. Кроме того, сумма 15 000 чехов

числилась розданной в долг разным лицам. Серебряная посуда, со-

556

ставлявшая в то время обычную роскошь козацких старшин, не

представляла у Палея большого изобилия, по крайней мере, если

сравнивать е богатствами этого рода, найденными у Самойловича

после его низложения: всего посудного серебра у Палея было

весом 5 пудов 39 фунтов. Зато у Палея было немало дорогого, богато

оправленного оружия и одежд мужских и женских, бархатных

л’уданных1, златоглавных2 и проч. Его бывший фактор иудей и

его родственник Омельченко (занявший полковническую

должность) показывали, однако, что Палей зарыл еще в земле большой

клад, но не знали где. Гетман без царского указа не смел по

этому поводу подвергать Палея и жену его пыткам, хотя этого

ему хотелось.

В начале 1705 года Мазепа, будучи в Москве, лично

представлял царю, что Палея оставлять в Украине не годится, а

следует отправить его в Великую Россию, но и в столице не держать

долгое время и определить ему место ссылки где-нибудь подальше.

Палей был доставлен вместе с своим пасынком Симашком в

Москву в марте 1705 года. Сначала указом 30 мая велено было

сослать Палея в Енисейск и держать там до кончины живота. Но

по этому указу он почему-то отправлен не был, а 30 июля

состоялся другой указ, которым приказывалось везти Палея до

Верхотурья в три подводы в сопровождении десяти солдат, оттуда

препроводить в Тобольск, а из Тобольска в Томск, где положено

было содержать его постоянно.

Народная память создала о пребывании Палея в Сибири

поэтический образ такого рода: Палей собирается идти молиться

Богу; его верный <чура>^ натягивает на него серую свиту и дает

в руки еловую ветвь. Он идет к часовне и не знает, молиться ли

ему Богу или тосковать. Воротившись из часовни, он берет

<бандуру> и поет песню, в которой выражает и свое горе, и

современную народную философию: <Горе жить в свете: один, запродавши свою душу, вышивает себе золотом одежды; другой, как в

диком лесу, слоняется в Сибири>. Ясно, что здесь судьба Палея

противополагается судьбе Мазепы, погубившего его и

продолжавшего жить в роскоши и изобилии.

1 Разновидность камки.

2 Ткань златотканная.

3 Слуга, раб (татар.).

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Милость царя к гетману. - Поездка гетмана в Москву. -

Недоверие к полякам. - Казнь сотника Мандрики. -

Дело о размежевании границ Турции. - Запорожье в

этом вопросе. - Новый поход Мазепы с войском в

Польшу. - Новый король в Польше. - Неудовольствие

польских панов. - Подчинение Замостья. -

Возвращение Козаков на Волынь. - Мазепа в Дубно. -