Роза и семь братьев

Мак не был щедр на комплименты, однако Роза знала, что он ей благодарен, ибо никто больше не проявлял такой заботы по отношению к нему. Мало-помалу он стал нервничать, когда она запаздывала, и провожать ее с грустью; а когда у Мака сильнее обычного болела голова, Роза убаюкивала его старинными балладами, которые когда-то пела отцу.

– Не знаю, что бы мы без нее делали! – повторяла тетушка Джейн.

– Она лучше всех моих буйных братьев, вместе взятых! – добавлял Мак, проверяя, готов ли стул для его гостьи.

Другой награды Роза и не требовала; усталость мгновенно отступала, и голос креп, стоило ей взглянуть, как Мак в плотной зеленой повязке мечется по подушке и теребит одеяло.

Роза не отдавала себе отчета, как многому учится, как полезно ей ежедневное чтение и уступки, на которые приходилось идти ради близкого человека. Роза обожала сказки и стихи, однако Мака они не интересовали. Поскольку его любимых греков и римлян ему читать не позволялось, он довольствовался хрониками путешествий, биографиями и историей великих открытий. Поначалу Роза сильно не одобряла выбор брата, однако вскоре заинтересовалась приключениями Ливингстона[11] и захватывающим описанием жизни Гобсона в Индии[12]. Мечтательной девочке пошли на пользу серьезные книги, а любознательный мальчик был тронут ее терпением; и оба впоследствии оценили, как многое почерпнули во время этих долгих и трудных часов.

Однажды Роза готовилась открыть толстый том под названием «История французской революции» и с тоской представляла, как будет путаться в длинных иностранных именах, а Мак бродил по комнате, сшибая вещи, словно медведь. Внезапно он остановился и спросил:

– Какое сегодня число?

– Седьмое августа, по-моему.

– Прошла половина каникул, а я застал всего одну неделю! Вот досада! – в отчаянии простонал он.

– Конечно, обидно. Но ведь каникулы не закончились, может быть, ты успеешь выздороветь…

– Может быть?! Обязательно успею! Сколько этот старый олух планирует держать меня взаперти?

– Наверное, пока глаза не восстановятся.

– Это он сказал?

– Знаешь, я его не видела. Ну что, читать? Книга, кажется, интересная…

– Как хочешь. Мне все равно.

Мак рухнул в старое кресло и уронил голову на руки.

Роза вдохновенно прочла целых две главы, с неожиданной сноровкой справляясь с непроизносимыми именами. Придирчивый слушатель ни разу ее не поправил и лежал совершенно неподвижно, как думала Роза – увлеченный сюжетом. Вдруг он со стуком опустил обе ноги на пол, рывком поднялся и прервал Розу на полуслове, резко и взволнованно воскликнув:

– Хватит! Я не слышал ни слова! Лучше побереги голос и ответь мне на вопрос.

– Что ты хочешь знать? – спросила Роза, хотя и сама догадывалась.

Ее опасения оправдались, Мак начал так:

– Мне важно знать правду. Ты мне скажешь?

– Пожалуйста, не надо… – умоляюще сказала Роза.

– Или скажешь, или я сдерну повязку и уставлюсь прямо на солнце! – Мак даже привстал, словно готовясь исполнить угрозу.

– Скажу! Ну то есть – если знаю… Только не делай, пожалуйста, глупостей! – в отчаянии воскликнула Роза.

– Хорошо. Тогда говори и не увиливай, как все остальные! Мое зрение ухудшилось с прошлого визита? Что доктор сказал?

– Кажется, да… – запинаясь, пробормотала Роза.

– Так я и думал! Смогу ли я пойти в школу по окончании каникул?

– Нет, Мак… – очень тихо ответила Роза.

– Ох…

Больше Мак ничего не сказал, только сжал губы и резко вдохнул, словно от удара под дых. Он мужественно принял плохую весть, помолчал с минуту, а затем спокойно спросил:

– Как скоро я смогу учиться?

Как же трудно было ответить! Однако Роза понимала – больше некому. Тетушка Джейн сразу заявила, что у нее не хватит духу расстроить сына, и дядя Мак давно упрашивал Розу открыть бедняге горькую правду.

– Не скоро… через несколько месяцев.

– Сколько месяцев? – мрачно уточнил Мак.

– Вероятно, около года…

– Целый год?! Я думал, что за это время подготовлюсь к поступлению в колледж!

Мак сдернул повязку и потрясенно уставился на сестру, однако вскоре болезненно заморгал и зажмурился.

– Успеешь подготовиться! Потерпи и побереги глаза, чтобы потом напрягать их, сколько вздумается, когда будет нужно, – проговорила Роза со слезами.

– Ну уж нет! Начну готовиться сейчас, как-нибудь справлюсь! Вздор! Зачем беречь глаза так долго? Этим докторишкам только попади в руки! Хватит с меня! Надоело!

Мак ударил кулаком по ни в чем не повинной подушке, словно перед ним был один из представителей презренной профессии.

– Послушай, Мак… – начала Роза как можно убедительней, хотя голос ее дрожал, а сердце разрывалось, – ты сам знаешь, что испортил зрение, потому что читал при свете камина, и в сумерках, и даже ночью, а теперь за это расплачиваешься – так доктор говорит. Тебе надо быть осторожным и соблюдать все рекомендации, иначе ты… ослепнешь.

– Нет!

– Это правда! Доктор только сегодня говорил, что глаза можно спасти, только если совсем не напрягать! Я понимаю, как тебе тяжело, но мы поможем; я буду читать вслух целыми днями, и водить тебя за руку, и ухаживать…