Ровно в полночь

Девушка сняла ногу с педали, и «роллс-ройс» замер у подножия плато. Мы с Харви соскочили с подножек, осторожно поднялись по склону и заглянули в боевую зону.

Сначала была видна лишь неестественно ровная поверхность, покрытая морем колышимых ветром кустов. Потом стали проступать прямоугольные очертания — блокгаузы, доты, командные пункты, ячейки для минометов и зигзаги соединительных траншей.

Лунный свет пробежал по земле, и бетонные глыбы обрели сероватый оттенок, словно старые кости, вырытые из сырой земли.

Харви заметил:

— Не слишком приятное зрелище.

Действительно удовольствия было мало: в зоне можно было спрятать целую армию, для того она и строилась.

Я сказал, взвешивая каждое слово:

— Они явно расположились вблизи танковой трассы. Поэтому мы воспользуемся системой траншей и подберемся поближе.

Он долго обдумывал мои слова, потом покачал головой и кивнул в сторону машины.

— Сожалею, Кейн, но если предстоит перестрелка, мое место — рядом с ним.

— Лучше покончить с перестрелкой до того, как до него доберутся.

— Или застанут его врасплох, без всякой защиты. На это я пойти не могу.

Я сказал:

— Нас наняли провезти его в Лихтенштейн, и я намерен это сделать.

Харви снова покачал головой.

— Вас для этого наняли, а меня — охранять его жизнь. Если нам не удастся прорваться невредимыми, лучше и не пытаться.

Теперь он смотрел мне в глаза.

— Я же вам говорил в самом начале, Кейн, что такое может случиться: мы станем добиваться противоположных целей.

— Мэгенхерд захочет рискнуть.

— Вас удивит, как быстро люди берутся за ум, если объяснить им, что их могут убить.

— Посмотрим, что решит Мэгенхерд, — я повернулся и пошел к автомобилю.

Мэгенхерд уже высунулся из окна. Я не видел его лица, но мог догадаться.

— Ну? — буркнул он. — В чем теперь задержка?

Харви без всякого выражения, тщательно выговаривая слова, произнес:

— Передовая линия, мистер Мэгенхерд, труднопроходима. Она построена как раз для той цели, которую преследует наш противник. При попытке ее преодолеть я не ногу гарантировать вашу безопасность. Мой совет — вернуться.

Очки Мэгенхерда тускло блеснули.

— Ваше мнение, Кейн?

— Я тоже ничего не гарантирую, м никогда не гарантировал. — спокойно ответил я. — Но готов попробовать. А при этом освещении все мы рискуем одинаково.

Сухой металлический голос протянул:

— Звучит разумно.

Очки снова повернулись к Харви.

Тот стоял на своем.

— Мы с Кейном добиваемся разного. Он старается…

— Похоже, он хочет того же, что я, — оборвал его Маганхард, — а вы — нет. Почему?

Долгую паузу нарушало только воркование мотора «роллс-ройса». Потом Харви сказал:

— Я слишком много пил, мистер Мэгенхерд. Теперь нет смысла говорить, что я об этом сожалею. Реакция у меня сейчас ни к черту, и я не чувствую себя готовым к драке.

Ему нелегко далось это признание. Редкий алкоголик способен сознаться, и никогда наемник-профессионал не признает, что его могут побить. Но он это сделал.

Мэгенхерд опять повернулся ко мне. Я пожал плечами.

— Мы все-таки еще можем прорваться.

Передняя дверца открылась, девушка подошла к нам.

— Если Харви говорит, что не может, у вас нет права его заставлять.

— Я никого не заставляю. Пойду сам. Для этого меня и наняли.

Харви глухо буркнул:

— Вы понимаете, что там Элайн?

— Элайн? — Я понял, что он прав. Элайн с Бернаром — лучших во Франции профессионалы, не случайно именно их я просил у Мерлена себе в помощь. Они всегда работали вместе, но не в Оверни — и Бернар погиб. Да, Элайн почти наверняка нас поджидает.

Харви продолжал:

— Вы знаете Элайна. Думаете одолеть его?

— Да, — я кивнул, — надеюсь.

— Это безумие.

— Нет. Не Элайн создал нынешнее положение, а я. Я заманил его сюда. И он по-прежнему считает, что мы придем пешком, не зная о засаде. Все должно произойти так, как задумал я, а не он. Я с ним справлюсь.

Мисс Джермен негодующе крикнула:

— Вам просто очень нужны эти деньги!

Харви устало покачал головой.

— Нет, дело не в деньгах. Он хочет оставаться Канетоном. А с тем еще никто не справился.

Я сказал:

— Двигайтесь вперед через пятнадцать минут — если не услышите стрельбы. Если услышите — решайте сами.

30

Я торопливо зашагал вперед, свернул за угол и вокруг меня сомкнулись бетонные стены. Дальше я пошел осторожнее — ощупывая стены, пробуя ногой пол впереди.

Траншея представляла собой бетонированную канаву, проложенную зигзагами, чтобы противник, захватив ее часть, не мог держать под прицелом остальное. Бетон отсырел и крошился, грязь, стекая со стен, образовала на полу островки, на которых проросла трава. Посередине траншеи когда-то пролегал дренажный канал, превратившийся в цепочку грязных луж.

Где же ты затаился, Элайн? Я должен догадаться, ведь в давние годы мы сражались на одной стороне. И я не забыл, каким ты был тогда: хладнокровным, безжалостным, решительным. Все эти годы, как я слышал, ты оставался таким же…

Тут я заметил, что иду пригнувшись. Глупо: по глубокой траншее можно было ходить, не сгибаясь, и оставаться невидимым для врага. Семь футов от поверхности — на фут глубже могилы, и вид изнутри не лучше.