Ротмистр Гордеев

Я помогу тебе, устроив побег. Только оказавшись на свободе, ты сможешь доказать, что невиновен. Если хочешь бежать, дай знак – повяжи на решётку камеры свой платок.

Твоя любящая Ли Юаньфэн.

«Надо же, – грустно думаю я, – свои в шпионы записали, а китайская девушка готова рисковать ради меня жизнью. Забавно устроен этот мир!»

Может, действительно, плюнуть на всё, согласиться на предложение Ли Юаньфэн и сбежать? Всё равно Вержбицкий и Дзатоев так просто с меня не слезут.

Интерлюдия 2

Одиннадцать бойцов команды охотников-разведчиков штабс-ротмистра Гордеева стояли, сбившись в кружок перед особнячком контрразведки.

– За что же их благородие на цугундер? Ну дал один офицер другому в зубы, так то их дело благородное, – горячится Сорока. – У нас в станице на Масленицу и не по одному зубу вышибали, как стенка на стенку сойдутся потешиться.

– За то господина штабс-ротмистра на гауптическую вахту и определили. Это заведение благородное, а для нашего брата и розог достаточно[4], - вступает в разговор Бубнов. – А вот в контр разведку его по другому поводу потащили.

– За то, что с китаёзами общался? – спрашивает Сорока.

Бубнов кивает.

– Так не с япошками же.

– А ты враз отличишь одного узкоглазого от другого?

Сорока смущённо чешет затылок.

– Хочешь сказать, Савельич, – вступает в разговор Лукашин-старший, – господин штабс-ротмистр японским шпионам продался?

– Упаси тя Господь, Тимоша. Ты мне чужих мыслей в башку не вкладывай. А хотел я сказать, робяты, что то, чего не понимаешь, всегда подозрительно. Вот ты, Сорока, забыл, как шашкой их благородие порубать хотел?

Сорока краснеет, но тут же хлопает себя по колену.

– Дурной был. Поумнел. С господином штабс-ротмистром и служба интереснее пошла.

Хлопнула входная дверь особняка, все оглянулись. К разведчикам шёл ординарец командира Скоробут, держась ладонью за левую скулу. Подошёл, ладонь убрал, а глаз уже фиолетовым заплывает.

Неподбитым глазом он оглядел товарищей и вздохнул.

– Силён их высокобродь драться.

– Спрашивал-то о чём?

– Известно о чём. Вспоминай, грит, Скоробут, как трёх товарищей потеряли, как склад брали, часовых снимали. Про поезд опять же, про япошек с их демонами, забодай их корова. Да всё по часам, по минутам. А особливо про китайцев расспрашивал и про китаяночку.

Дверь особняка снова грохнула, часовой при входе вытянулся во фрунт. На крыльцо вышел Дзатоев, окинул взглядом команду Гордеева, поманил пальцем.

– Унтер, ко мне!

Бубнов оправил мундир под ремнём, перекрестился и двинулся строевым шагом к Дзатоеву.

* * *

Дзатоев сидел за столом, перечитывая и сличая рапорты-показания-объяснения команды охотников штабс-ротмистра Гордеева. Он искал нестыковки, противоречия, неточности в этих бесхитростных рассказах полутора десятков людей, которые бы помогли ему уличить Гордеева во лжи и доказать, что тот японский агент. Для контрразведчика это был шанс всерьёз продвинуть карьеру, ранее срока выслуги получить производство в следующий чин и, возможно, перебраться с бригадного уровня на более высокий. К тому же Вержбицкий обещал немалую сумму в знак благодарности, если удастся доказать, что Гордеев – вражеский агент. Почему не заработать и не принести пользу Родине?

Мелкие шероховатости в рассказах подчинённых Гордеева имелись. Но Дзатоев не обольщался, он знал, что это естественно для свидетелей и очевидцев событий: каждый видит через собственную призму представлений, веры и знаний. В главном же рассказы бойцов о рейде сходились с тем, что написал в своём рапорте Гордеев. Но Дзатоев не мог избавиться от ощущения, что с этим Гордеевым что-то не то.

В дверь постучали. Дзатоев убрал бумаги в папку, короткими движениями помассировал затылок и виски.

– Войдите.

В дверь вошёл ротмистр. Козырнул с достоинством.

– Господин ротмистр? Ротмистр Филимонов. Вы хотели меня видеть?

Дзатоев указал гостю на стул.

– Присаживайтесь, господин ротмистр. Вы ведь Тверское кавалерийское училище окончили?

– Имел честь. В тысяча восемьсот девяносто втором.

– Гордеева Николая помните?

– Да. Что с ним?

– Геройствует в тылах противника. Инициативен, смел, изобретателен. Он в училище такой же был?

Филимонов задумался.

– Смелости и озорства у него хватало. А вот насчёт изобретательности… Особо звёзд с неба Николя не хватал.

– А давайте устроим ему сюрприз? – Дзатоев проникновенно заглянул в глаза Филимонова. – Розыгрыш…

Глава 15