РОТА СТРЕЛКА ШАРПА

- Сэр Томас отличился под Креси. – негромко подсказал герцогу седой, - Один из молодцев Уилла Скита.

- Лучник? – уточнил герцог.

- Да, Ваша Милость.

- И пожалован в рыцари? – в голосе лорда отразилось лёгкое неодобрение.

- Да, Ваша Милость.

- Заслуженно пожалован, мой лорд. – твёрдо сказал седой, и Томас вспомнил его.

Сэр Реджинальд Кобхэм, прославленный военачальник.

- Мы дрались с вами плечом к плечу у брода, сэр Реджинальд.

- Бланшетак он звался, брод этот! – припомнил Кобхэм и ухмыльнулся, - Горячая была сеча, скажу я вам! Поп ваш… Лихо он топором сносил французам бошки!

- Отец Хобб. – кивнул Томас.

- Вы, двое, закончили вечер воспоминаний? – осведомился нерцог.

- Ещё и не начали, мой лорд. – скалился Кобхэм, - Сами понимаете, встретились два ветерана…

- Чёрт бы подрал всех ветеранов, вместе взятых. – беззлобно ругнулся Уорвик.

Сам король озаботился приставить неродовитых, однако опытных в военном деле людей ко всем без исключения, знатным полководцам, сознавая, что горячность юности и вельможную спесь лордов следует уравновесить практической мудростью старых рубак. Уорвик не был юнцом, участвовал в сражении под Креси, и всё же не принимал важных решений, не переговорив с Кобхэмом, мнение которого высоко ценил. Сейчас герцог был не в духе, и настроение ему отнюдь не улучшило алое сердце, замеченное на щите Скалли, прислонённом к саркофагу:

- Это не герб ли Дугласов?

- Это кровоточащее сердце Христово. – быстро нашёлся с ответом кардинал.

Разговор вёлся по-французски, и Скалли даже не понял, что речь идёт о его щите. Тем не менее, шотландец, чуя в Уорвике англичанина, сверлил его взглядом так яростно, что Бессьер, опасаясь, как бы Скалли не бросился в драку, плечом оттеснил его за спины всё ещё стоящих истуканами у гроба монахов.

- Эти люди! – кардинал обвёл рукой сгрудившихся у подножия алтаря солдат Лабрюиллада, - служат церкви. А вы мешаете исполнению священного долга, возложенного на нас лично Его святейшеством папой.

- Мешаю? Упаси Боже!

- В таком случае благоволите покинуть храм, дабы мы могли продолжить церемонию.

- Что за церемония? – осведомился герцог, переводя взор на Томаса.

- Убийство, проще говоря, Ваша Милость. – растолковал тот.

- Священное возмездие! – загремел кардинал, - Этот сквернавец отлучён! Он проклят Богом, отвергнут людьми и отлучён церковью!

- Правда? – спросил у Томаса Уорвик.

Томас пожал плечами.

- Он – еретик! Обречённый на адские муки еретик! – обличал Томаса Бессьер, - И он, и его блудница-жена, и потаскуха, надругавшаяся над святостью брака!

Повинуясь взмаху длани кардинала, герцог повернулся к Бертилье, и складка меж его бровей разгладилась:

- Женщины тоже приговорены к вашему «возмездию»?

- Господь осудил их, а мы лишь исполним волю Его.

- Вынужден огорчить. Не исполните, пока я здесь. – сказал герцог, с сожалением отводя глаза от графини Лабрюиллад, - Сэр Томас, дамы под твоим покровительством?

- Да, Ваша Милость.

- Тогда вставай. Ты – англичанин?

Томас поднялся с колена:

- Кто ж ещё, Ваша Милость?

- Хорошо.

- Он – грешник! – зашёлся в визге Бессьер, почувствовав, что добыча ускользает от него, - Проклятый грешник! Церковь приговорила его к смерти!

- Он – англичанин, как я. – спокойно произнёс Уорвик, - А церковь не исполняет приговоров. Она их выносит и передаёт преступников светским властям. Здесь и сейчас единственная светская власть – это я, герцог Уорвикский. Этот человек – англичанин, я забираю его, и непременно казню…

Он холодно улыбнулся кардиналу:

-… Если архиепископ Кентерберрийский его мне предпишет казнить.

- Он отлучён!

- Два года назад, - с коротким смешком поведал кардиналу герцог, - ваши попы у нас в Уорвике отлучили двух коров, гусениц и даже жабу. Вы пользуетесь отлучениями, как строгая мамаша розгой. Разговор закончен. Он – англичанин, он – лучник, он – мой.

Сэр Реджинальд Кобхэм проворчал по-английски:

- Сейчас у нас каждый лучник на счету.

- Вашу-то братию каким ветром сюда занесло? – осведомился у кардинала герцог и после достаточно оскорбительной паузы добавил, -…Ваше Высокопреосвященство.

Кардинал усилием воли подавил бушующий в нём гнев и бесстрастно, насколько мог, сообщил:

- Его Святейшество папа, скорбя о постигших Францию бедах, послал нас склонить вашего принца и короля Иоанна к примирению. Мы путешествуем, водительствуемые Господом, в качестве миротворцев, полномочия коих подтверждены и вашим королём и его наследником.

- Примирение? – гадливо повторил герцог, - Да легко. Пусть узурпатор Иоанн вернёт королю Эдуарду трон Франции и всё – мир на земле, в человеках благоволение.

- Его Святейшество сокрушается о многих беззаконных убийствах, творимых ради тщет и суеты мирской.

Кардинал возвёл очи горе, но герцог опустил его обратно на грешную землю:

- Ага, и вы решили, что ещё парочка убийств общей картины не изменит; можно, например, прикончить женщин прямо в соборе. Да? Принц, которого вы ищете, находится там. – он протянул руку на север, - Настоятель монастыря здесь?

- Я, господин. – лысый седобородый аббат вышел из тени апсиды.