Rossija (reload game)

Всем известно, что войско
никуда не годится.
Убивать еще может,
умирать не желает.
Ни за так, ни за деньги
ни с девизом, ни с флагом,
только разве что с песней,
а пойди ее сочини!
Генеральский ли это хлеб?

— Эт-точно! — согласно кивнул Шестопалов, отсалютовав скомороху кубком; господа офицеры дружно последовали примеру командующего и немедленно выпили.

Тут как раз подоспел вестовой:

— Воевода! Там опять гонцы из Коломенского, от Адашева. Их там кромешники обложили — царя Владимира к себе в Кремль требуют. Скачите, зовет, на подмогу, во весь опор, а то совсем уже нам худо!

— Как он сказал? «Совсем худо» и «во весь опор»? — переспросил Шестопалов. — Ну нет, тогда мы будем во весь опор сидеть здесь! Пока там не прояснится точно — кто берет верх.

И тут в дверях нарисовался дежурный по гарнизону, на котором не только лица не было, а пожалуй что и всей головы, и свое: «Воевода, беда!» он выдохнул так, что командующий (обладавший отличным чутьем на неприятности) двинул наружу едва ли не бегом, даже не накинув шубы и не выслушав доклада — «На ходу расскажешь!»

Торопиться, впрочем, было уже ни к чему.

Сруб Спецчасти полыхал, подожженный с четырех концов, в дверь его, подпертую снаружи бревном, кто-то еще слабо колотился, а густеющее оцепление стрельцов угрюмо вслушивалось в несущиеся изнутри вопли сгорающих заживо.

— Окошек-то у НИХ там не предусмотрено, — зачем-то пояснил дежурный.

— Т-твою-то мать… — только и сумел вымолвить воевода, и безнадежно поинтересовался:

— Люди там, внутри, были?

— Никак нет, только комиссары!

…При необходимости «не герой и не гений» Шестопалов умел действовать быстро, смело, и изобретательно:

— Где там парламентер со Знаменки, от Вологдина?

— В холодной сидит, где и все прочие.

— Немедля ко мне его, в штаб! А этим, в Коломенское, передайте, чтоб держались: кавалерия-де к ним на выручку уже скачет, во весь, тэк-скэть, опор…

* * *

— Короче говоря, вы их упустили.

— Не вели казнить, Государь. Их ищет вся наша сеть — безуспешно. Сами понимаете, что сейчас творится в Москве…

— Догадываюсь…

— С другой стороны, наши… э-ээ… конкуренты их не нашли тоже. Пока не нашли.

— Но — ищут?

— Мы обязаны исходить из этого, Государь.

— А вы чем порадуете, доктор? Что подсказывают ваши звезды, дрожания мирового эфира, и прочая кабалистика?

— Попугай — у Человека-серебро, нашего Человека-серебро. И — протечка из будущего закрылась, Ваше величество! Я не могу понять, что они сделали с попугаем, но — закрылась, факт!

— То есть наша задача — сохранять status quo?

— Да, Ваше величество. Но для этого надо хотя бы понять, что у них там случилось.

ДОКУМЕНТЫ — X

Последний из Шерлохолмсов

И уж лучше все эти Поплавские, Сологубы,
Асфодели, желтофиоли, доски судьбы, —
Чем железные ваши когорты, медные трубы,
Золотые кокарды и цинковые гробы.

Дмитрий Быков,

«Нет, уж лучше эти, с модерном

и постмодерном…»

Мария Васильевна Розанова, прочитав этот роман, сказала: «С некоторых пор я замечаю у Сорокина клычки, такие вампирские клычки», хотя именно она первой напечатала роман «Очередь», который принес Сорокину славу.

Дмитрий Быков

«Владимир Сорокин „Сердца четырех“ 1991 год: 100 лекций о русской литературе XX века».

Журнал «Новый Мiр», N 7, 2024 год

Неизвестная рукопись Конан-Дойля. Перевод и предисловие Н. А. Аблеухова

1.

Прошлогодняя находка рукописи неизвестного рассказа сэра Артура из его «шерлокианы» стала, разумеется, сенсацией. Подлинность документа остается предметом ожесточенных споров между экспертами — что не помешало издательству «Harper & Random» приобрести его за сумасшедшие деньги и дважды уже допечатать сумасшедший для небольшого рассказа тираж. Читателей ничуть не смущает (а, возможно, даже и привлекает) то, что они в любом случае имеют дело с явно недоработанной вещью: она не имеет авторского названия (первая и последняя страницы рукописи утеряны), а упоминаемые в тексте политики и деятели культуры фигурируют под своими реальными именами — что было абсолютно недопустимо по тогдашним этическим нормам.