Rossija (reload game)

Ибо Годунов, разбиравшийся как никто в деле "подбора и расстановки кадров", совершенно не собирался превращать Оперативника божией милостью в посредственного Управленца и совсем уж никудышного Политика - каковые две и ипостаси и являются ключевыми для Первого-в-Конторе. Достаточно сказать, что этот профессионал, прошедший, казалось бы, все штреки, колодцы и шкуродёры Пещерного мира разведки, до сих пор на полном серьезе верил, будто враги находятся по ту, а не по эту сторону кордона и, стало быть, вражеский агент опаснее, чем подсиживающий тебя соратник... По этой причине майор Вологдин, давно упершийся уже макушкой в сводчатый потолок карьерного роста, пребывал в статусе, известном в армии как "Дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут". Что дополнительно располагает и к независимости суждений, и к привычке действовать без особой оглядки на писаные инструкции, по принципу "Победителей не судят"...

- Ну, поздравляю с победой, полковник Вологдин! Официально уже поздравляю, Всеволод Владимирович!.

- Служу Отечеству, боярин! - откликнулся тот, суховато и не выказывая избыточного рвения.

- Ну что, может, всё-таки - на повышение, а? - интимно поинтересовался триумвир, заранее зная ответ.

- Оставь меня лучше на оперативной работе, боярин, - покачал головою полковник. - Ну, какой из меня придворный? Сегодня визирь - а завтра без головы?

- Ну, как знаешь... Думал я, думал - чем тебя наградить по итогам операции, и вот что придумалось, - при этих словах поперек боярского стола легла сабля, та самая; и померещилось вдруг, будто зловещие капли рубинов забрызгали ее ножны еще гуще, чем прежде, так и норовя растечься вокруг кровяной лужей... - А то ей как-то неуютно на складе вещдоков, мне сдается!

- Высокая честь, боярин, - склонился в поклоне полковник; чуть ниже и чуть дольше, чем следовало по этикету.

- Что, не угодил я с подарком?

- Обоим предыдущим своим владельцам она удачи не принесла, мягко скажем. Рискнем попробовать - любит ли бог троицу?

- Да ты, никак, суеверен, Всеволод Владимирович? - рассмеялся боярин.

- Как и любой человек моей профессии.

- Ну, распорядись ей тогда как знаешь: продай, подари... подбрось кому... Ладно, у нас тут еще одно дельце осталось. С крестником-то этим твоим, Серебряным - что делать станем?

- Борис свет-Феодорович! - полковник явно воспринял вопрос по-своему. - Есть враг, и есть предатель - это разные вещи, совсем. Так вот, Серебряный - враг, и заслужил честную солдатскую смерть: от топора. Я так думаю.

- Ходатайствуешь, значит, за него? - поощряющее улыбнулся триумвир.

- Так точно, боярин.

- Он тебе нравится, - задумчиво произнес Годунов, на сей раз без тени улыбки. - Чуешь в нем своего...

- Да, боярин. Легли бы карты чуть по-иному тогда, в 52-м - и я вполне мог оказаться на его месте, а он - на моем...

- Интересная мысль, - прищурился триумвир. - Смелая, и даже дерзкая!.. Слушай, а давай так и сделаем!

- О чем ты, боярин?

- Я принимаю твое ходатайство, полковник. Пускай живет!

- В каком смысле?!

- В прямом: мы согласимся на предложенный теми обмен.

- Но это же...

- Да, очень надеюсь, что у них там мозги переклинит так же вот, как у тебя сейчас, - ухмыльнулся в бороду Годунов. - Пусть-ка он возвратится на ту сторону как якобы наш человек! Впрочем, они наверняка всё равно его казнят по итогам операции - зачем нам делать за них еще и эту работу?

Триумвир помолчал, давая Вологдину время переварить идею, высказанную как бы от его имени, а потом продолжил - в высшей степени серьезно:

- Ладно, я тебя вызвал, как ты наверняка догадался, не ради всей этой ерунды. Мне очень-очень не нравится то, что творится на Лубянке. И для государства нашего ЭТО - как бы не поопасней Ливонского вора... Вот я и хочу поручить тебе пригляд за этими ребятами: учинить, если так можно выразиться, внутри Особой контрразведки - Совсем Особую контрразведку, в твоем новом, полковничьем, лице. Что скажешь, Всеволод Владимирович? Чем рискуем - сам понимаешь...

- Это просто наша работа, боярин.

- Тогда заканчивай поскорее с этим дурацким обменом - и приступай к делу.

- - -

- Шесть тысяч цехинов? И это всё, что вы можете мне предложить?

- Батюшка, век за тебя молиться будем!

- За меня митрополит Московский и всея Руси нынче молится. Что получше есть?

- Икона чудотворная...

- Не интересуюсь.

- Обижаешь ты меня, боярин, последнее у старухи отъемлешь.

- По глазам вижу - не последнее. Мне еще делиться.

- Ну, разве медяки какие наскребу... может, до семи дотяну. Согласен?

- Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон - слыхала?

- Без ножа режешь. Это же сыночка мой! Уморят они его там, как есть уморят...

- Вот именно.

- Не в обиду сказать, однако же и ненасытен ты, боярин!

- А ты почем знаешь? Может, я все те деньги на богоугодные дела оставлю?