Rossija (reload game)

только разве что с песней,

а пойди ее сочини!

Генеральский ли это хлеб?

- Эт-точно! - согласно кивнул Шестопалов, отсалютовав скомороху кубком; господа офицеры дружно последовали примеру командующего и немедленно выпили.

Тут как раз подоспел вестовой:

- Воевода! Там опять гонцы из Коломенского, от Адашева. Их там кромешники обложили - царя Владимира к себе в Кремль требуют. Скачите, зовет, на подмогу, во весь опор, а то совсем уже нам худо!

- Как он сказал? "Совсем худо" и "во весь опор"? - переспросил Шестопалов. - Ну нет, тогда мы будем во весь опор сидеть здесь! Пока там не прояснится точно - кто берет верх.

И тут в дверях нарисовался дежурный по гарнизону, на котором не только лица не было, а пожалуй что и всей головы, и свое: "Воевода, беда!" он выдохнул так, что командующий (обладавший отличным чутьем на неприятности) двинул наружу едва ли не бегом, даже не накинув шубы и не выслушав доклада - "На ходу расскажешь!"

Торопиться, впрочем, было уже ни к чему.

Сруб Спецчасти полыхал, подожженный с четырех концов, в дверь его, подпертую снаружи бревном, кто-то еще слабо колотился, а густеющее оцепление стрельцов угрюмо вслушивалось в несущиеся изнутри вопли сгорающих заживо.

- Окошек-то у НИХ там не предусмотрено, - зачем-то пояснил дежурный.

- Т-твою-то мать... - только и сумел вымолвить воевода, и безнадежно поинтересовался:

- Люди там, внутри, были?

- Никак нет, только комиссары!

...При необходимости "не герой и не гений" Шестопалов умел действовать быстро, смело, и изобретательно:

- Где там парламентер со Знаменки, от Вологдина?

- В холодной сидит, где и все прочие.

- Немедля ко мне его, в штаб! А этим, в Коломенское, передайте, чтоб держались: кавалерия-де к ним на выручку уже скачет, во весь, тэк-скэть, опор...

- - -

- Короче говоря, вы их упустили.

- Не вели казнить, Государь. Их ищет вся наша сеть - безуспешно. Сами понимаете, что сейчас творится в Москве...

- Догадываюсь...

- С другой стороны, наши... э-ээ... конкуренты их не нашли тоже. Пока не нашли.

- Но - ищут?

- Мы обязаны исходить из этого, Государь.

- А вы чем порадуете, доктор? Что подсказывают ваши звезды, дрожания мирового эфира, и прочая кабалистика?

- Попугай - у Человека-серебро, нашего Человека-серебро. И - протечка из будущего закрылась, Ваше величество! Я не могу понять, что они сделали с попугаем, но - закрылась, факт!

- То есть наша задача - сохранять status quo?

- Да, Ваше величество. Но для этого надо хотя бы понять, что у них там случилось.

ДОКУМЕНТЫ - X

Последний из Шерлохолмсов

И уж лучше все эти Поплавские, Сологубы,

Асфодели, желтофиоли, доски судьбы, -

Чем железные ваши когорты, медные трубы,

Золотые кокарды и цинковые гробы.

Дмитрий Быков,

"Нет, уж лучше эти, с модерном

и постмодерном..."

Мария Васильевна Розанова, прочитав этот роман, сказала: "С некоторых пор я замечаю у Сорокина клычки, такие вампирские клычки", хотя именно она первой напечатала роман "Очередь", который принес Сорокину славу.

Дмитрий Быков

"Владимир Сорокин "Сердца четырех" 1991 год": 100 лекций о русской литературе XX века".

Журнал "Новый Мiр", N 7, 2024 год

Неизвестная рукопись Конан-Дойля. Перевод и предисловие Н. А. Аблеухова

1.

Прошлогодняя находка рукописи неизвестного рассказа сэра Артура из его "шерлокианы" стала, разумеется, сенсацией. Подлинность документа остается предметом ожесточенных споров между экспертами - что не помешало издательству "Harper & Random" приобрести его за сумасшедшие деньги и дважды уже допечатать сумасшедший для небольшого рассказа тираж. Читателей ничуть не смущает (а, возможно, даже и привлекает) то, что они в любом случае имеют дело с явно недоработанной вещью: она не имеет авторского названия (первая и последняя страницы рукописи утеряны), а упоминаемые в тексте политики и деятели культуры фигурируют под своими реальными именами - что было абсолютно недопустимо по тогдашним этическим нормам.

И уж в особенности эти обстоятельства не смутят, мы полагаем, русского читателя, у которого перед глазами прецедент "Дубровского": вещь и незаконченная, и необработанная для печати, и даже название ей придумано публикаторами - а вот поди ж ты: оказалась одним из самых популярных произведений Пушкина...

- - -