Россия бунташного века: cкандалы, интриги, расследования

Поэтому первая пьеса была действительно оригинальной. Нужно понимать, что к русскому театру в первые годы его существования сложно применять современные категории трагедии и комедии. По сути, ни тем, ни другим первые постановки не были: инсценировки библейских сюжетов, сочетавшихся с шутовскими интермедиями (небольшими смешными сценками), нельзя было причислить к конкретному жанру.

Фреска из синагоги в Дура-Европос. Сцена из Книги Есфирь. 244 г. до н. э.

До XX в. мы не знали текста первой пьесы, он считался утерянным. Но в 1954 г. в Лионе и в Вологде нашлись два списка пьесы — зная об этом случае, всегда приятно представлять, сколько еще открытий чудных нам готовят архивы рукописей.

«Артаксерксово действо» — история о юной красавице Эсфири, ставшей женой персидского царя Артаксеркса. Артаксеркс женится во второй раз на воспитаннице своего вельможи, Мардохея.

Почему именно эта история?

Потому что овдовевший Алексей Михайлович женился вторым браком на воспитаннице начальника Посольского приказа (очень влиятельный человек!) Артамона Матвеева. Кстати, именно Артамон Матвеев был ответственным за театр: как начальник послов он мог аккумулировать все сведения о европейской театральной традиции и воплотить нечто схожее на русской почве.

В общем, параллели прозрачные[22].

Выбору в пользу Нарышкиной могло содействовать поистине «драматургическое» происшествие. Выбирая жену, царь приказывал привозить девиц на смотрины. Дожидаясь решения царя, во дворце жили Нарышкина и Авдотья Беляева — царь не торопился выбирать. Как вдруг… Во дворец подкинули подметные письма на имя государя. В письмах говорилось о том, что невесты, мягко говоря, недостойны всеблагого и всемудрейшего, особенно досталось Нарышкиной. Алексей Михайлович возмутился: «Такого воровства и при прежних государех не бывало, чтобы такие воровские письма подметывать в их государских хоромах!» — и выбрал Нарышкину.

Симеон Полоцкий, приветствуя Наталью Кирилловну после свадьбы, говорил ей о том, что она как Эсфирь, которую Артаксеркс ввел в чертоги свои, чтобы она стала ему супругой.

Было понятно, что в «комедии» библейская история, существующая где-то в пространстве умозрительном, вдруг соединялась с живой действительностью — и при этом оба пласта влияли друг на друга.

Забавно вот что: все прежние произведения словесности, обусловленные церковной традицией, говорили о том, что женщина — «греховный сосуд». А здесь в этот «греховный сосуд» влюбляется Артаксеркс, всесильный многомудрый царь (и, конечно, это было проекцией представлений об Алексее Михайловиче) — и это все показывается на сцене:

Слушай. Люби меня, зане сердце мое тя избрало.

Советники мои, возложите на нее драгой мой венец.

Полагаю, что бояре испытали некоторый разрыв шаблона: личная жизнь государя тоже была подвержена церемониалу, и представить, что Алексей Михайлович говорит что-то подобное Нарышкиной, было сложно.

Но, помимо аллегорического изображения царской семейной жизни, пьеса имела и другую цель: показать, что главное в государстве — это послушание со смирением, а царь в нем вершит свою волю, сокрушает гордость и награждает смирение, заботясь о своих подданных. Первая постановка задавала ориентиры ожиданий государя и служила некоторой сеткой координат для придворных — не зря присутствие бояр и придворных было обязательным.

Глава 16. Об уставе соколиной охоты

Мы уже говорили о том, что культура при дворе Алексея Михайловича была церемониальной, но пока что не рассматривали никаких примеров. Пора это исправить.

Если все государственные дела были подвержены строгой регламентации, то личная жизнь государя должна быть личной — но нет. Любые процессы, которые касались царского досуга, разыгрывались как театральные представления, в которых расписан каждый шаг действующих лиц.

Алексей Михайлович был страстным охотником. Смотрите, как проникновенно он пишет о разных видах охоты: «И зело потеха сия полевая утешает сердца печальныя, и забавляет веселием радостным и веселит охотников сия птичья добыча. Безмерно славна и хвальна кречатья добыча… Красносмотрителен же и радостен высокова сокола лёт. Премудра же челига соколья добыча и лёт». Вот так вот.