Романтика

А ко мне уже мчались старые знакомые, облюбовавшие вход в метро. Живучая цыганка плелась в хвосте, полоща глотку собственной кровью. Но они были на значительном расстоянии от меня, и я мог ещё ковылять. Поднялся обратно, на солнце, откуда некоторое время назад заходил в метро, и скрылся из поля их зрения. У меня было не много времени, чтобы спрятаться. Убежать от них теперь не мог, поэтому в отчаянии кинулся в ближайший переулок, который выглядел достаточно укромным.

Но оказалось, что в том переулке особо и негде спрятаться. Подобрал половину кирпича и присел на корточки за мусорными контейнерами, как будто мне приспичило по-большому. Чёрт, я бы зарылся в мусор, лишь бы надёжнее спрятаться! Но они были уже слишком близко, и каждое моё движение было чревато тем, что зашуршала бы какая-нибудь газета или шумно смялась пластиковая бутылка.

Так глупо, когда изо всех сил прислушиваешься к происходящему, чтобы хоть как-то ориентироваться в ситуации, но отчётливее всего слышишь стук своего сердца, и кажется, что он заполнил собой всю вселенную. Двинуться опасался. Перед глазами был только грязно-зелёный бок мусорного контейнера с буквами ПГМ, нанесёнными через трафарет. Но, по крайней мере, смог услышать, как они заходят в переулок. С обеих сторон. Откуда-то ещё взялась группа уродов. Они видели, как я прячусь? Отфыркиваются, невнятно бормочут. Вы не поверите, один из них без конца гундосил скороговорку: «Цапля чахла, цапля сохла, цапля сдохла». Несмотря на то, что тот тип говорил вразумительные слова, не было никаких сомнений, что он – один из этих. Он выхаркивал скороговорку и не знал, как её можно применить в своей новой не-жизни.

Я пытался разобрать, сколько же их в переулке, и где именно они находятся. Думал о том, насколько вероятно, что им тут понравится, и они решат надолго тут обосноваться, порыкивая и вынюхивая тут и там в переулке. И старался не думать о том, как сильно болели одеревеневшие ноги. Я не большой любитель сидеть на корточках. Что будет, когда мышцам надоест? Просто упаду?

И тут раздался сигнал сообщения.

Которое пришло на мой телефон.

На какое-то мгновение все, кто тусовался по ту сторону мусорного контейнера, замолкли. И в это мгновение я изо всех сил выбросил из приседа своё тело, выталкивая вперёд мусорный контейнер, рассчитывая зацепить им кого-нибудь. Кажется, он в самом деле на кого-то наехал, когда покатился к другой стороне переулка, но у меня закружилась голова, и потемнело в глазах. Когда слабость прошла, оскаленные лица заполнили всё поле зрения. Неожиданно лихо оттолкнул ногой в живот одного из них, размахнулся и очень удачно ударил кирпичом в череп самому здоровенному мужику, но кирпич выпал из пальцев – не самое эргономичное оружие.

Приближавшегося худого подростка без труда схватил за грудки одной рукой и встряхнул, чтобы он не цапнул меня за руку. А прямо перед лицом возникла женщина… Какая-то женщина в серо-голубой лёгкой кофте, забрызганной грязными тёмными пятнами. Свободной рукой мне удалось схватить её за рыжеватые волосы прямо надо лбом. Её лицо оказалось сантиметрах в пятнадцати от моего. Она разевала окровавленный рот навстречу мне, и на какой-то долгий момент я уставился взглядом в этот рот. О, я очень хорошо успел его изучить. Так странно! Язык был покрыт белёсым налётом, сокращался и приплясывал, как щупальце осьминога. Я разглядел пломбу на нижнем боковом зубе, а один из нижних передних отсутствовал. И дыра кровоточила. Она совсем недавно слишком яростно кого-то кусала. Уже успела обронить свой зуб.

Момент иссяк, словно его и не было. Отшвырнув подростка, я ударил освободившейся рукой эту женщину по лицу со всей силы. Кулак вошёл в холодеющую скулу с мясным звуком, и женщина плашмя упала набок.

Я рванулся к выходу из переулка, но сзади на меня навалился кто-то, я так и не увидел, кто. Но это был кто-то тяжёлый. Мне не удалось его стряхнуть, как можно было бы стряхнуть того подростка. Он как-то так ухнул, навалившись. От этого вздоха стало мерзопакостно щекотно в затылке. И вот тогда меня укусили. Туда, где шея переходит в правое плечо. Такое укромное место. Куда вас целует любимый человек. Куда они обычно кусают в фильмах.

В фильмах персонажи зажмуриваются и кричат от боли. Не представляю, как я выглядел в тот момент, но, мне кажется, не бывает такого крика, чтобы передать, насколько это больно. Это было так, словно боль вытеснила мою личность из сознания и из тела. Накрыла непроницаемым полотном, как накрывают на ночь попугая в клетке.