Роковая ошибка княгини (СИ)

Платье было чертовски жаль, ведь это отец подарил его ей пару лет назад, в качестве поощрения за безупречно проведённую операцию. Саша хорошо помнила тот день, это была её вторая крупная работа после самой княгини Волконской, и отец тогда так хвалил её, так гордился! И Викентий Иннокентьевич, которому она ассистировала, тоже говорил много хорошего. А вечером Саша пришла домой гораздо позже отца и увидела красивое платье, расстеленное на кровати. Батюшка с улыбкой сказал, что это ничего не стоящий подарок, по сравнению со спасением человеческой жизни, но кто бы только знал, как счастлива была Саша в тот момент!

Это было её любимое платье. С той поры она уже успела из него вырасти – фигура становилась всё женственнее и изящнее, но платье исправно расшивалось и подгонялось по её тонкой талии и высокой груди, благодаря чему сидело по-прежнему идеально. Да, оно было старое и давно вышло из моды, но от этого Сашенька любила его не меньше. Оно напоминало ей об отце.

Но в последнее время всё, что было связанно с Иваном Фетисовичем, у неё безжалостно отбирали, словно стараясь навсегда вычеркнуть его образ из памяти, и её работу в больнице, и их старый домик, и даже это платье!

От осознания собственного бессилия, Александра прижалась спиной к стене, разрыдалась в отчаянии и сползла по ней вниз, оставив бесполезные попытки привести платье в порядок. В таком состоянии её нашла Алена, пришедшая следом спустя несколько минут.

Она была настроена отругать дочь за недопустимое поведение, сделать строгий выговор и прочитать целую лекцию по поводу того, как стоит, а как не стоит вести себя в высшем обществе. Однако строгие намерения разом развеялись, когда она увидела плачущую Александру, сидящую в ванной комнате прямо на полу. Боевой настрой сменился безграничным чувством жалости, и Алёна присела подле дочери на корточки, ласково взяв её руки в свои.

– Девочка моя, что с тобой? – участливо спросила она. Александра старательно отводила взгляд, будто ещё хранила надежду, что мать не заметит её слёз, до того ей не хотелось показывать свою слабость.

– Ничего, – недовольно проворчала она и, высвободив одну руку, быстро смахнула слёзы, продолжая по-прежнему глядеть в сторону.

– Ты так расстроилась из-за платья? – попробовала угадать Алёна, оценив огромное пятно на юбке, ставшее ещё больше, благодаря влажным разводам от воды. – Господи, милая, я куплю тебе десяток новых, ещё лучше, чем это!

«А воспоминания мои об отце ты тоже купишь? А спокойную, тихую жизнь, к которой я привыкла, и которой вы меня лишили? Это ты как собираешься купить?»

– Мама, я не могу так! – прошептала она, наконец-то повернувшись к Алёне и встретившись с её участливым взглядом. – Зачем ты всё это затеяла? Зачем мы вообще сюда приехали? Неужели ты думала, что у тебя или у меня получится стать такими же, как они?

– Господи, милая, из-за этого ты так переживаешь? – Алёне, кажется, версия с платьем нравилась больше. – Из-за того, что они нас не приняли?! Пф, какие мелочи, разве стоит обращать внимания на эту зазнавшуюся худышку со злыми глазами и речами, полными яда? И это она довела мою дочку до слёз? Она? Мою самую сильную и самую твёрдую духом девочку?

– Мама, она здесь ни при чём! Хотя кого я обманываю? – Александра отмахнулась. – Да, и она тоже. Но просто всё это… всё это до такой степени не нужно! Ты же видела, как они на нас смотрели!

– Если бы ты оделась соответствующим образом, на тебя бы и смотрели иначе, – напомнила Алёна, со значением подняв указательный палец. – А ты? Кому и что ты собиралась доказать? У них в доме горничные одеваются лучше! И волосы… неужели было трудно заплести волосы? Я могла бы сделать тебе красивую причёску, ты ведь знаешь, мне не трудно. Нужно было только попросить!

– Я не успела, – честно призналась Александра и тотчас же осеклась, моля Господа о том, чтобы мать не спросила, чем же таким она была занята. Не переодеванием – это точно, но не говорить же Алёне, что почти полчаса она смывала запёкшуюся кровь с волос и шеи, а потом ещё обрабатывала рану на голове, начавшую так некстати кровоточить! Хорошо, что Алёна ни о чём не спросила.

– У тебя на всё всегда отговорки! – расстроено проговорила она и встала на ноги, поднимая Сашу за собой. – Милая, я прошу тебя, хоть раз в жизни послушай меня! Не сопротивляйся. Ты делаешь только хуже. Пожалуйста, давай хотя бы теперь поступим по-моему!

– Ты не права, мама. Ты представить не можешь, насколько ты заблуждаешься в своих идеалах! Высшее общество тебя никогда не примет, а меня и подавно. Это первое. Не всё в этой жизни можно купить за гордеевские деньги. Это второе. И третье – на мой взгляд, ты окончательно потеряла человечность, в погоне за богатством и славой!

– А ради кого, по-твоему, я стараюсь? – на удивление спокойно спросила Алёна. – Я хочу, чтобы вы с Арсением жили в достатке. Я хочу, чтобы всё было хорошо в первую очередь у вас, и…

– Зачем же ты тогда ушла от отца? При нём, помнится, мы никогда не знали нужды!