Рок умер – а мы живем

Около года назад на Чащина временно возложили обязанность отвозить флешку с вёрсткой журнала в типографию «Известий». Выпускающий редактор тогда уволился, а нового ещё не приняли. И возле типографии он постоянно видел парня лет сорока, одетого по всем канонам хеви-метала, с британским ужасом на голове, который, путаясь в широком, тяжёлом от клепок поясе косухи, покачиваясь на неудобных казаках, увязывал на тележке свежие номера цветастых газет, чтобы, скорей всего, развозить по киоскам… Очень было смешно и в то же время неприятно видеть старого металлера за таким занятием, и Чащин с трудом сдерживал желание подойти и сказать: «Не позорься, чувак. Или надень цивильное, или расшвыряй газетёнки попсовые, сиди дома, слушай «Блэк сэббэт». То же он испытывал и теперь, глядя на Димыча. Поживший уже человек, наверняка умеющий повязывать на своём горле галстук, старавшийся выглядеть благопристойно и вдруг решивший вернуться в юность. Но это – смешно. Правильно говорят: всему своё время.

– Дэн, слушай, – то ли забыл об обиде, то ли проглотил её Димыч, – а у тебя как с пропиской?

– Покупаю на полгода.

– Почём?

– Полторы тысячи.

– Рублей? М-м, всё равно нехило, – Димыч глотнул пива. – А мне можешь купить?

На станцию как раз с воем ворвался поезд, и Чащин сделал вид, что не расслышал.

Долго искали нужный дом. Даже слегка заблудились на узкой, тесной Большой Дмитровке. Повсюду были какие-то стройки, реконструкции, ограждения. Многие здания опутаны пыльно-зелёными ремонтными сетями, номера отсутствовали. Тротуары забиты автомобилями, и откуда-то растекался, перекрывая уличный шум, мощный женский голос, поющий какую-то арию… Димыч чуть не плакал, то и дело взглядывая на часы.

– Ты как на свидание торопишься, – усмехнулся Чащин.

– Можешь понять? Сегодня самый важный день!..

– Да уж.

– Где этот тридцать второй?! Блин, ты ведь здесь десять лет живёшь…

– И что, я каждый дом должен знать? Сбавь скорость, я целый день на работе.

– Прям тётка с сумками – устала, целый день на работе… Во, гляди! – Димыч с ухмылкой уставился куда-то вверх.

– Что опять?

На торце громадного тёмного здания светилась золотом надпись: «Совет Федерации Федерального Собрания Российской Федерации».

– Бред-то какой! – зло заликовал Димыч. – Люди, люди, обратите внимание – из шести слов три «федерации»! Х-ха! Вот одно это уже достойно того, чтоб давить этот маразм!.. Я такого ещё не встречал…

– Ничего нового. Помнишь, как питерское метро называлось?

– Ну… Ну как – Ленинградский метрополитен…

– М-да, память у нас. – Чащин достал сигареты. – Везде было большими буквами: «Ленинградский ордена Ленина метрополитен имени Ленина». Похлеще этого.

– Вообще-то да… Но тот бред мы победили, теперь надо этот… Т-та-ак. – Димыч бросился к очередному прохожему: – Простите, дом тридцать два не скажете?

Не останавливаясь, прохожий что-то буркнул, пряча лицо в воротник пальто.

– Твою мать! Никогда подумать не мог, что в центре Москвы хуже, чем у нас в новой микражке. Хрен что найдёшь…

– Подожди. – Чащин снова повернулся к похожему на скалу Совету Федераций. – Это дом двадцать шесть, тот, к Кремлю, двадцать четыре. Значит, по этой же стороне – туда. – Махнул рукой в сторону метро «Чеховская». Третий дом будет наш.

– Да как тут считать? Они вон все сплошняком…

Ресторан «Фудзи», ресторан «Драго»… Ничего похожего на штаб-квартиру политической организации. Чащин наугад дёрнул массивную деревянную дверь, чудом уцелевшую с каких-нибудь шестидесятых советских годов, слева от которой на кирпичной стене пылилась такая же старинно-чудесная вывеска – «РОСАГРОСНАБ».

– Простите, – нашёл взглядом в сумраке вестибюля пожилого, сухощавого охранника, нет, по виду скорее вахтёра, – вы не знаете, здесь должно как бы молодёжное собрание проходить?

И вахтёр тихо, словно по большому секрету, сообщил:

– Четвёртый этаж, направо.

– Ну наконец-то! – Димыч побежал к железной клетке доисторического лифта.

Четвёртый этаж совсем не походил на вестибюль – ярко освещён современными лампами, стены обшиты светло-серым пластиком, стояли аппараты с горячим кофе, печеньем; в коридоре толклась молодёжь.

– Ништя-ак, – облегчённо выдохнул Димыч, – вроде не началось ещё. Чуваков надо найти…

В поисках этих чуваков оказались в полукруглом, с модным интерьером, зале. В таких, знал Чащин, проводятся утренние настройки персонала на рабочий лад. Корпоративные тренинги. «Мы самые перспективные? Да-а! Мы самые креативные? Да-а!» Но сейчас вместо служащих в деловых костюмах – небрежно или слишком пёстро одетые парни. Свитера, майки с Че Геварой и Егором Летовым, стёганые рубахи, косухи, шарфы с символикой «Спартака», «Локомотива»; было и несколько пиджаков, но совсем не офисных, не строгих. На столах – груды курток и пальто… Среди парней Чащин заметил двух-трёх девушек и ухоженную даму лет тридцати пяти с пышными чёрными волосами и слегка успокоился – их присутствие придавало сборищу не совсем уж маргинальный характер.

– О, здор-рово! – пожимал Димыч кому-то руки. – А я думал, уже вовсю началось.