Роджер Бэкон. Видение о чудодее, который наживал опыт, а проживал судьбу

Итак, в физике «материя рассматривается как некая незавершенная составная субстанция, что есть сущность (essentia) некоего рода, пребывающая в потенции к следующим видам. И таким образом материя всегда рассматривается всей естественной философией, и тогда, когда мы говорим о субъекте возникновения, который есть материя». Таким образом, материя в физике – род («материя и род – одно и то же» (ibid.), а формой любой вещи являются вид и видовое отличие («виды и отличительные признаки мы называем формами». – Ibid.). Следовательно, каждая единичная вещь составляется иерархией форм и материй, коррелирующих друг с другом, причем каждая вышестоящая форма, будучи формой в качестве вида, в качестве рода предшествует нижестоящей, является для него материей.

Таков окончательный вывод из «философии природы» Роджера Бэкона.

А теперь стихи – «Охра и огонь».

Охра и огонь

Книжка про средневековье
Лежит на столе у меня.
В ней сурик горит –
Вместо крови
И охра цветёт –
Для огня.
Красиво продымлены лица.
Костров золотой штрих-пунктир.
Бенгальский огонь инквизиций.
Игрушечный грохот мортир.
Старушка подбросит поленья,
Не зная, за что и зачем…
Бенгальский.
Но с чем по сравненью?
Потешный.
В сравнении с чем?
Я знаю, что около Ипра
Всего лишь за восемь часов
Одиннадцать тысяч погибло
Без дальних каких-нибудь слов.
И вдовая плакала баба.
И сирое выло дитя…
Но тридцать седьмого масштабы
Глобальны…
Сравненье продля,
Я вижу:
Треблинку.
Дахау,
Хатынь,
Хиросиму,
Сонгми…
Неловко об этом стихами
Пред ставшими пеплом людьми.
Но чую:
В кромешности ржавой
Военный лоскут кумача –
Под видом восхода –
Алеет.
И небо завесить не чает
Военный лоскут кумача –
Шалавый,
Лишавый
И лживый…
И вот уже сурик –
Кровавый,
И охра дымит –
Горяча –
На старой наивной гравюре.
И крик –
Раздирает мой слух…
– Позвольте!
И небо –
В лазури,
И ваши делишки –
В ажуре,
И правопорядок –
De jure,
Свободны –
И тело,
И дух.
Но…
Крик, раздирающий слух,
На этой старинной гравюре…

Созерцательный опыт Оксфордской школы и герметическая традиция

Физическая картина мира в средние века – существенный фрагмент в составе знаний современного философа, стремящегося осмыслить генезис и становление новой науки, постичь особенности теоретического мышления Нового времени. Между тем, несмотря на обилие специальных изысканий, возникновение научного мышления в XVII веке в его противопоставленности средневековому природоведческому перипатетизму все еще представляется загадочным. Здесь обсуждается новая возможность исторической реконструкции природопознающей деятельности высокого средневековья (в основном XIII век). Такая реконструкция предполагает исследование взаимодействия трех фундаментальных традиций средневековой философии: схоластики Альберта Великого – Фомы Аквинского; принципа непосредственного наблюдения и демиургической (изобретательной) «инженерии» созерцателей Оксфордской школы (в нашем случае и прежде всего – в лице Роджера Бэкона); западной алхимии как рационально-сенсуалистического опыта средневековья, своеобразно осуществившей квазисинтез номинализма и реализма, понятия и вещи, схоластики и ремесла в оперировании с веществом и одновременно в размышлении над его природой.

Опыт алхимии, составившей наряду с астрологией и каббалой корпус так называемых герметических, «тайных» наук средневековья (по имени Гермеса, одного из богов древнегреческого пантеона), воплотился в алхимическом космосе, противостоящем богом сотворенной вселенной правоверного христианина. Об историческом взаимодействии этих трех историко-философских традиций, представленных в трудах оксфордцев (и – опять-таки – прежде всего Роджера Бэкона) – в сочинениях алхимиков – дальнейшая речь.

Есть ли у крота глаза?