Роботы утренней зари

— Ладно. А — вернее сказать — мы, потому что люди в Институте все согласны в этом — смотрим в будущее и хотим, чтобы человечество открывало все больше и больше новых планет для заселения. Однако мы не хотим, чтобы процесс самоизбранности уничтожил старые планеты или довел их до умирания, как в случае — простите меня — Земли. Мы не хотим, чтобы новые планеты взяли у нас самое лучшее и оставили отбросы. Вы понимаете?

— Продолжайте, пожалуйста.

— Во всяком ориентированном на роботов обществе, в данном случае нашем, самое легкое решение — послать роботов как поселенцев. Роботы строят общество и планету, а потом мы все, без выбора, можем последовать на новый мир, такой же удобный и приспособленный для нас, как и старый. Мы перейдем туда, так сказать, не покидая дома.

— А не сделают ли роботы мир скорее для себя, чем для людей?

— Именно так и будет, если мы пошлем обычных роботов. Но у нас есть возможность поспать человекоподобных роботов, вроде Дэниела, которые, строя мир для себя, автоматически делают его для нас. Но доктор Фастольф возражает. Он видит какую-то добродетель в том, чтобы люди сами кроили новый мир из чужой и враждебной планеты, и не понимает, что такие усилия не только будут стоить множества человеческих жизней, но и дадут мир, подверженный катастрофам и ничуть непохожий на известные нам миры.

— Как Внешние Миры сегодня отличаются от Земли и друг от Друга?

Амадейро на миг утратил свою жизнерадостность и задумался:

— Да, мистер Бейли, вы затронули важный пункт. Я говорил только об Авроре. Внешние Миры и в самом деле все разные, и я недолюбливаю большинство из них. Мне ясно — хотя я, может быть, пристрастен — что Аврора, старейший из них, лучший и самый процветающий. Я не хочу вариантов новых миров, из которых лишь немногие могут быть реально ценными. Я хочу много Аврор, миллионы Аврор, и поэтому хочу, чтобы новые миры были скроены по-аврорски до того, как мы туда попадем. Вот почему мы и называем себя «глобалистами». Мы связаны с этим нашим шаром, а не с другими.

— Вы не видите ценности в вариантах, доктор Амадейро?

— Если варианты одинаково хороши, они могут быть и ценными, но если некоторые — или большая часть — хуже, какую пользу это принесет человечеству?

— Когда вы начнете эту работу?

— Когда у нас будут человекоподобные роботы. У Фастольфа было два, одного он уничтожил, оставив только Дэниела как единственный образец.

Он бросил быстрый взгляд на Дэниела.

— Когда же у вас появятся такие роботы?

— Трудно сказать. Мы еще не догнали доктора Фастольфа.

— Хотя он один, а вас много?

Амадейро чуть заметно передернулся.

— Напрасно тратите свой сарказм. Фастольф был впереди нас с самого начала, потому что Институт был долгое время в эмбриональном состоянии, и мы только два года как начали полную работу. Нам необходимо не только догнать его, но и перегнать. Дэниел — хорошая продукция, но он только прототип и не настолько хорош.

— Значит, ваши роботы должны быть выше маркой, чем Дэниел?

— Они должны быть даже выше человека. Они должны быть обоих полов и иметь эквивалент детей. Нам нужно иметь поколения роботов, чтобы построить на планетах достаточно человеческое общество.

— Мне кажется, я вижу трудности.

— Без сомнения. Их много. А какие трудности вы предвидите?

— Если вы произведете роботов, настолько близких к человеку, что они смогут создать человеческое общество, и если они будут иметь поколения обоих полов, как вы отличите их от людей?

— Это имеет значение?

— Может иметь. Если они будут совсем как люди, они смешаются с человеческим обществом и станут частью человеческих семейных групп… и как отцы-основатели, они не будут пригодны для услуг.

Амадейро засмеялся: — Такие мысли у вас от привязанности Глэдии Дельмар к Джандеру. Видите ли, я кое-что знаю о вашем интервью с этой женщиной от Гремиониса и доктора Василии. Напомню вам, что Глэдия с Солярии, и ее понятия о муже не соответствуют аврорским.

— Я думал не о ней. Я думал о том, что секс на Авроре широко интерпретируется, и что роботы как секс-партнеры приемлемы и теперь. А если вы реально не отличите робота от человека, то…

— Вопрос в детях. От человека и робота детей не будет.

— Тогда возникает другой вопрос. Роботы будут долгожителями, поскольку постройка общества может продлиться столетиями.

— Они в любом случае будут долгожителями, если они похожи на аврорцев.

— А их дети — тоже долгожители?

Амадейро не ответил. Бейли продолжил:

— Они будут искусственными детьми роботов и никогда не будут взрослыми — у них не будет ни возраста, ни зрелости. Это усилит элемент нечеловечества и поставит под сомнение природу общества.

— Вы проницательны, мистер Бейли, — Амадейро вздохнул: — Мы задумывались над изобретением какой-то схемы, по которой роботы могли бы производить детей, и те росли бы и мужали — по крайней мере, на то время, пока будет построено нужное общество.

— А когда люди приедут, роботы должны восстановить более роботские схемы поведения?

— Вероятно… если понадобится.

— А их производство детей? Наверное лучше, чтобы оно приближалось к человеческому?

— Вероятно.