Роботы утренней зари

— Конечно. Вы не понимаете и наших чувств к роботам. Мы близки к ним. У нас общий с ними дом.

— Нет. Они ваши слуги. Вы чувствуете свое превосходство, и дом общий с ними только до тех пор, пока поддерживается это превосходство. Если бы вам угрожало обратное — что они стали выше вас — вы реагировали бы с ужасом.

— Потому что так реагировали земляне?

— Нет. Вы не пускаете роботов в туалет — это уже симптом.

— Но им нечего там делать. Они ничего не выделяют, а для мытья у них свои приспособления. Они же не полностью человекоподобны. В противном случае различий не было бы.

— Вы боялись бы их еще больше.

— Да? Глупости. Разве вы боитесь Дэниела? Если верить тому фильму — а я, признаться, не очень верю — вы были очень привязаны к нему. Вы и теперь сохраняете эти чувства?

Молчание Бейли было достаточно красноречивым, и Амадейро шел к своей цели.

— Вот и сейчас вас не трогает факт, что Жискар молча стоит в нише, однако я замечаю, вам неприятно, что там же стоит Дэниел. Он кажется вам слишком человеком по виду, чтобы обращаться с ним как с роботом. Но вы не боитесь его из-за того, что он похож на человека.

— Я землянин. У нас есть роботы, но более простые. По мне вы не можете судить.

— А Глэдия, которая предпочла Джандера людям?

— Она солярианка. По ней тоже нельзя судить.

— А как же судите вы? Вы здесь в гостях. Вот мне вполне ясно, что если робот достаточно похож на человека, вы спросите, не робот ли я сам? Я похож на человека, это достаточное доказательство. В конце концов, нам все равно, кто заселит новые миры — настоящие люди или похожие на людей, если их нельзя отличить от настоящих. Главное, чтобы поселенцы были аврорцами, а не землянами.

Уверенность Бейли ослабла. Он сказал без большого убеждения:

— А если вы так и не научитесь конструировать человекоподобных роботов?

— Почему не научимся? Здесь многие заняты этим.

— Много посредственностей не составят одного гения.

— Мы не посредственности. Фастольф найдет выгодным работать с нами.

— Не думаю.

— А я думаю. Когда он лишится власти в Совете, когда наши планы двинутся вперед, и он увидит, что не сможет остановить нас, он примкнет к нам.

— Не думаю, чтобы вы победили.

— Выдумаете, что ваше расследование каким-то образом обелит Фастольфа и обвинит меня или еще кого-нибудь?

— Возможно, — в отчаянии сказал Бейли.

Амадейро покачал головой.

— Мой друг, если бы я думал, что вы можете чем-то запятнать мой план, разве я сидел бы здесь и ждал гибели?

— Вы — нет. Вы делаете все возможное, чтобы погубить расследование. Зачем бы вам это, если вы уверены, что я не смогу встать вам поперек дороги?

— Ну, вы можете встать мне поперек дороги тем, что деморализуете некоторых работников Института. Опасным вы стать не можете, но надоедливым — да, а я не хочу этого тоже. Поэтому я, если смогу, положу конец вашей надоедливости, но сделаю это разумно, даже вежливо. Но если бы вы были действительно опасным…

— Что бы вы сделали тогда, доктор Амадейро?

— Я захватил бы вас и держал взаперти, пока вас не вышлют. Не думаю, что аврорцы стали бы беспокоиться, что я сделаю с землянином.

— Вы пытаетесь запугать меня. Не выйдет. Вы прекрасно знаете, что вы и пальцем не тронете меня в присутствии моих роботов.

— А если я вызову сотню роботов?

— Мне не повредит и сотня. Они не отличают землянина от аврорца. Я человек и попадаю под действие Трех Законов.

— Они просто обездвижат вас, не нанося вреда, а ваших роботов уничтожат.

— Нет. Жискар слышит вас, и если вы сделаете движение, чтобы созвать своих роботов, он обездвижит вас. И ваши роботы будут беспомощны, даже если и прибегут. Они поймут, что любое действие против меня вызовет вред для вас.

— Вы хотите сказать, что Жискар повредит мне?

— Чтобы защитить от вреда меня? Несомненно. Он убьет вас, если это будет необходимо.

— Этого не может быть.

— Может. Дэниелу и Жискару приказано защищать меня. В этом смысле Первый Закон усилен со всем уменьем доктора Фастольфа специально в отношении меня. Подробностей я не знаю, но совершенно уверен, что это правда. Если мои роботы должны выбирать между вредом для меня и вредом для вас, хоть я и землянин, они с легкостью выберут вред для вас. Я думаю, вы хорошо понимаете, что доктор Фастольф не слишком заботился о вашем благополучии.

Усмешка искривила лицо Амадейро.

— Я уверен, что вы правы во всех отношениях, мистер Бейли, но очень хорошо, что вы об этом сказали. Вы знаете, мой дорогой сэр, что я тоже записал этот разговор. Я с самого начала сказал вам об этом и рад этому. Доктор Фастольф, может быть, сотрет эту часть беседы, но я, будьте уверены, сохраню ее. Из ваших слов ясно, что он вполне готов изобрести способ, как заставить робота повредить мне и даже убить меня, в то время как из этого или любого другого разговора нельзя вывести, что я планирую нанести физический вред ему или даже вам. Кто же из нас негодяй? Вы, я думаю, сами это решите, а сейчас, наверное, самое время закончить наше интервью.