— Тем не менее, если что-нибудь покажется вам невкусным, я не обижусь.
— Спасибо.
— Вы не против, чтобы Дэниел и Жискар присоединились к нам?
Бейли улыбнулся: — Они тоже будут есть?
— Нет, но я хочу, чтобы они все время были с вами.
— Опять опасность? Даже здесь?
Вошел робот:
— Сэр, ленч подан.
Фастольф кивнул:
— Прекрасно, Фэбер. Через несколько минут мы сядем за стол.
— У вас много роботов? — спросил Бейли.
— Совсем немного. Мы не соляриане, чтобы иметь десять тысяч роботов на одного человека, но у меня их количество выше среднего — пятьдесят семь. Дом большой, он служит мне и офисом, и мастерской. Кроме того, моя жена, когда она у меня есть, тоже должна иметь достаточно места, чтобы быть вдали от моей работы в отдельном крыле, которое обслуживается независимо.
— Ну; из пятидесяти семи роботов, я думаю, вы можете выделить двух. Я чувствую себя менее виноватым, что вы послали Дэниела и Жискара за мной на Землю.
— Уверяю вас, это был не случайный выбор, мистер Бейли. Жискар — мой мажордом и моя правая рука. Он был со мной с тех пор, как я стал взрослым.
— Однако вы послали его за мной. Я польщен.
— Это мера вашей значимости, мистер Бейли. Жискар — самый надежный из моих роботов, сильный и крепкий.
Глаза Бейли стрельнули по Дэниелу, и Фастольф добавил:
— Я не включаю в эти расчеты своего друга Дэниела. Он не слуга, а достижение, которым я бесконечно горд. Он первый этого класса. В то время, как доктор Сартон был его дизайнером и моделью, человеком, которого…
Он сделал деликатную паузу, но Бейли быстро кивнул и сказал: — Я понимаю.
Ему не требовалось конца фразы со ссылкой на убийство Сартона на Земле.
— В то время, как Сартон наблюдал за актуальной конструкцией, — продолжал Фастольф, — я вел теоретические расчеты, чтобы сделать Дэниела возможным.
Он улыбнулся Дэниелу, который благодарно поклонился.
— Но был еще и Джандер, — сказал Бейли.
— Да. — Фастольф покачал головой и опустил глаза. — Я, наверное, должен был оставить его у себя, как Дэниела. Но он был вторым моим человекоподобным роботом, а это уже другое дело. Дэниел мой первенец, так сказать.
— И вы больше не конструируете человекоподобных роботов?
— Нет… Но пошли завтракать. Не думаю, что население Земли привыкло к тому, что я назвал бы натуральной пищей. У нас салат из креветок с хлебом и сыром, молоко, если желаете, или любой фруктовый сок. На десерт мороженое.
— Традиционные земные блюда, — сказал Бейли, — которые в своей первоначальной форме существуют только в древней литературе Земли.
— Они не очень обычны и на Авроре, но я не думаю, что имеет смысл заставлять вас принять версию нашего гурманского обеда — те же блюда, но с различными аврорскими пряностями. К их вкусу надо привыкнуть. — Фастольф встал. — Прошу вас, мистер Бейли. Мы будем только вдвоем и не станем останавливаться на церемониях обеденного ритуала.
— Спасибо. Я принимаю это как дружеский жест. Во время путешествия я от скуки довольно внимательно просматривал материалы об Авроре, и знаю, что настоящая вежливость требует столько церемоний в еде, что я испугался.
— Не бойтесь.
— Не можем ли мы нарушить церемонию до такой степени, чтобы говорить за едой о делах, доктор Фастольф? Мне нельзя терять время.
— Я согласен с этой точкой зрения. Мы в самом деле будем говорить о делах, и надеюсь, вы никому не скажете о таком нарушении приличий: я не хотел бы быть вычеркнутым из благовоспитанного общества. — Фастольф усмехнулся:
— Но я не смеюсь. Тут нет ничего смешного. Потеря времени — это не только неудобство, она легко может стать фатальной.
Комната, в которую первоначально привели Бейли, была гостиной: несколько стульев, комод, что-то вроде пианино, но с медными клапанами вместо клавиш, несколько абстрактных картин на стенах. Пол был гладкий, шахматного рисунка в несколько оттенков коричневого, возможно, предназначенных напоминать дерево, и блестящий, как только что натертый воском, но совсем не скользкий.