Роботы утренней зари

— Да, у нее в сутках двадцать два часа. Это и имеют в виду книги, когда упоминают о метрическом времени?

— Да. Сначала было трудно убедить аврорцев отбросить привычные единицы времени, и они пользовались обеими системами — стандартной и метрической. Но постепенно метрическая взяла верх. Туже систему приняли все Внешние Миры, даже если она не связана с естественным обращением планеты. Конечно, у каждой планеты есть и местная система.

— Как у Земли.

— Да, но Земля пользуется только первоначальным стандартом единиц времени. Это создает некоторые неудобства для Внешних Миров, когда дело касается торговли, но они позволяют считать Земле по-своему.

— Не из дружеских побуждений, я думаю. Я подозреваю, что они хотят этим подчеркнуть отличие от Земли.

Теперь, когда он пользовался астростимулятором, он смотрел на Аврору, как на Землю. Он не видел Землю из космоса, но видел множество фотографий, и здесь было много общего. Аврора плыла, медленно поворачиваясь. Он смотрел на нее достаточно долго, чтобы это заметить. Сначала все казалось неподвижным, статическим рисунком темных и светлых пятен. Может, эта неподвижность помешала проявлению его агорафобии? Но теперь он видел, что Аврора движется, и понял, что корабль идет по спирали вниз на последней стадии перед посадкой. Облака поднялись вверх… Нет, не облака. Это корабль спускался, и Бейли спускался тоже. Он вдруг ощутил собственное существование. Он стремглав летел вниз сквозь облака. Он падал, ничем не защищенный, сквозь воздух на твердый грунт. Горло его сжалось, стало трудно дышать. Он отчаянно твердил себе: «Ты же закрыт, вокруг тебя стены корабля», но он не чувствовал стен. Он думал: «Если ты и не видишь стен, ты все равно закрыт. Ты завернут в кожу», но он не чувствовал кожи. Это было хуже, чем простая нагота: он был отдельной личностью, сутью ее, ничем не прикрытой живой точкой, непонятно как попавшей в открытый бесконечней мир, и он падал. Он хотел выключить аппарат, прижал кулак к контрольной грани, но ничего не произошло. Его нервные окончания стали такими ненормальными, что автоматическое сжатие усилием воли не сработало. У него не было воли. Глаза его не закрывались, кулак не прижимался. Он был схвачен и загипнотизирован ужасом, испуган до неподвижности. Он чувствовал только, что перед ним облака, белые, с легким золотисто-оранжевым оттенком. Потом все стало серым — и он начал тонуть. Он не мог дышать, хотя тонул не в воде, а в воздухе. Он изо всех сил старался освободить сжатое горло, позвать на помощь Дэниела, но не мог издать ни одного звука…

Бейли дышал, как после длительного бега. Комната была перекошена, а под его левым локтем была твердая поверхность. Он понял, что лежит на полу. Перед ним стоял на коленях Жискар. Рука робота, твердая и почему-то холодная, держала правый кулак Бейли. Дверь каюты была распахнута. Бейли, не спрашивая, понял, что случилось. Жискар схватил руку беспомощного человека и прижал ее к грани куба, чтобы положить конец астростимуляции. В противном случае…

Дэниел тоже был здесь, и лицо его, казалось, выражало боль.

— Вы ничего не сказали, партнер Илайдж. Если бы я сразу узнал, что вам плохо…

Бейли попытался показать жестом, что понимает. Он еще не мог говорить. Оба робота ждали, пока Бейли сделает слабую попытку встать, и его тут же подняли, посадили в кресло, и Жискар мягко взял у него включающую пластинку.

— Мы скоро сядем, — сказал он, — и астростимулятор вам, я думаю, больше не понадобится.

— Да, и в любом другом случае его лучше унести, — добавил Дэниел.

Жискар вышел, а Дэниел сказал:

— Это наша вина, партнер Илайдж. Зная вашу нелюбовь к открытому пространству, нельзя было давать вам астростимулятор, или, если уж дали, не оставлять вас без пристального наблюдения.

Бейли недовольно покачал головой:

— Не говорите так, Дэниел. Надзора за мной достаточно. Я вот думаю, как будут наблюдать за мной на Авроре.

— Мне кажется, трудно будет позволить вам свободный доступ к Авроре и к аврорцам.

— Именно это мне и следует позволить. Если я хочу узнать правду об этом случае роботоубийства, я должен свободно искать информацию прямо на месте и от людей, замешанных в этом.

Бейли сейчас чувствовал себя вполне хорошо, хотя чуточку устал. Поразительно, что интенсивная обработка, которой он подвергся, оставила в нем желание закурить трубку. Он чувствовал вкус и запах табака, но знал, что это, увы, останется только в памяти. Ни на одном Внешнем Мире не было табака, и если бы он взял с его собой, его все равно отобрали бы и уничтожили.

— Партнер Илайдж, — сказал Дэниел, — об этом вы поговорите с доктором Фастольфом, как только мы прибудем. Я не уполномочен принимать какие-либо решения по этому поводу.

— Это я понимаю, Дэниел, но как я буду говорить с Фастольфом, — через эквивалент астростимулятора с ключом в руке?

— Отнюдь, партнер Илайдж. Вы будете разговаривать лицом к лицу. Он хотел встретить вас в космопорту.