Роботы утренней зари

Столовая, хотя и на том же этаже была совсем другой. Длинная, прямоугольная, перегруженная украшениями. В ней стояло шесть квадратных столов, которые можно было составить в разных сочетаниях. Вдоль короткой стены располагался бар с яркими, разных цветов, бутылками, стоявшими перёд изогнутым зеркалом, которое, казалось, бесконечно продолжало комнату в своем отражении. Вдоль второй короткой стены находились четыре ниши, и в каждой ждал робот. Обе длинные стены были мозаичные, с медленно изменяющимися красками. Одна представляла собой планетную сцену, хотя Бейли не мог сказать, Аврора это или другая планета, или вообще нечто воображаемое. На одном конце ее было пшеничное поле, полное замысловатых сельскохозяйственных машин, управляемых роботами. Когда Глаз шел вдоль стены, он видел разбросанные жилища, которые на другом конце стены превращались, как показалось Бейли, в аврорскую версию Города. Другая длинная стена была астрономической. Голубовато-белая планета, освещенная солнцем, отражала его свет таким образом, что казалось, будто она медленно поворачивается. Планету окружали звезды — одни тусклые, другие яркие, они тоже, казалось, меняли рисунок, но если внимательно приглядеться к одной какой-нибудь группе, то видно, что звезды неподвижны.

Бейли нашел все это путаным и отталкивающим.

— Это скорее работа искусства, мистер Бейли, — сказал Фастольф. — Слишком экспансивно, чтобы быть ценным. Но Фании хотелось. Фания — моя теперешняя партнерша.

— Она будет завтракать с нами?

— Нет. Как я говорил, мы будем вдвоем. Я просил ее остаться на некоторое время в своей квартире. Я не хочу втягивать ее в нашу проблему. Вы понимаете?

— Да, конечно.

— Садитесь, пожалуйста.

Один стол был заставлен тарелками, чашками и хитроумными приборами, которые далеко не все были знакомы Бейли. В центре стоял высокий конусообразный цилиндр, напоминающий гигантскую шахматную пешку из серого камня. Бейли, едва усевшись, не мог удержаться, чтобы не тронуть его пальцем. Фастольф улыбнулся: — Это прибор для специй. Он снабжен простым управлением, позволяющим положить точное количество любой из десятка различных приправ в любую порцию блюд.

Чтобы правильно это сделать, сосуд подкидывают и выполняют замысловатые движения, что само по себе бессмысленно, но светские аврорцы весьма ценят это, как символ изящества, с каким будет подана пища. Когда я был молод, я мог тремя пальцами сделать тройной подкид и получить соль, когда прибор стукнется о мою ладонь. Теперь, попробовав это, рискую разбить голову своему гостю. Я уверен, что вы не обидитесь, если я не стану пытаться.

— Я даже настаиваю, чтобы вы не пытались, доктор Фастольф.

Один робот поставил на стол салат, второй принес поднос с фруктовыми соками, третий — хлеб и сыр, а четвертый — салфетки. Все четверо работали согласованно, не сталкиваясь и без каких-либо затруднений. Бейли ошеломленно следил за ними. Они одновременно подошли к столу с каждой стороны, потом отступили, поклонились в унисон, повернулись вместе и вернулись в свои ниши в дальнем конце комнаты. Бейли вдруг осознал, что Дэниел и Жискар тоже здесь. Он не видел, как он и вошли. Они стояли в нишах. Дэниел был в ближней.

— Теперь, когда они ушли, — сказал Фастольф, — если не считать, что они здесь… — он сделал паузу и жалобно покачал головой. — Обычно роботы уходят до начала ленча. Роботы не едят, поэтому, кто не ест — уходит. В конце концов, это стало ритуалом. Но в данном случае…

— … они не ушли, — сказал Бейли.

— Да. Я думал, что безопасность важнее этикета, и что вы, не будучи аврорцем, не обидитесь.

Бейли ждал, пока Фастольф первым начнет есть. Фастольф взял вилку, тоже сделал и Бейли. Фастольф действовал медленно, позволяя Бейли точно повторять движения. Бейли осторожно куснул креветку и нашел ее восхитительной. Он узнал вкус: он напоминал пасту из креветок, производимую на Земле, но был неизмеримо нежнее и богаче. Он медленно жевал и, несмотря на желание заняться делами, обнаружил, что все его внимание поглощено едой, и немыслимо думать о чем-то другом. Первый шаг сделал опять-таки Фастольф:

— Не начать ли нам разговор о деле, мистер Бейли?

Бейли почувствовал, что краснеет:

— Да, конечно. Прошу прощения. Ваша аврорская пища так поразила меня, что мне трудно было думать еще о чем-то. Проблема из-за вашего ремесла, не так ли?

— Почему вы так решили?

— Как я слышал, кто-то совершил роботоубийство, требующее большой опытности.

— Роботоубийство? Интересный термин. Конечно, я понимаю, что вы имеете в виду. Вам сказали правду. Это дело требует огромной опытности.

— Как я слышал, только вы можете судить об этом.

— Это тоже правда.

— И вы допускаете, даже настаиваете, что только вы могли довести Джандера до умственного замораживания?

— Этой в самом деле так, мистер Бейли. Я не мог бы солгать, даже если бы хотел. Известно, что я выдающийся теоретик роботехники во всех Пятидесяти Мирах.