Робеспьер

Робеспьер - это также перо. Он подписывает свои первые юридические записки не ранее 1784 г.; однако, начиная с 1782 г., его имя появляется в напечатанном мнении адвокатов[33]. Как и в деле Барду, речь идёт о вопросе наследства; в компании шести других адвокатов, среди которых мы вновь не находим Либореля, его предполагаемого наставника, он выступает в поддержку требований племянницы и племянников-католиков Жана-Батиста Бёньи, считающих себя ограбленными из-за одного условия в завещании их дяди. Умерший холостяком, без детей и обращенным в протестантизм, Бёньи хотел передать все свои свободные активы вдове и детям своего покойного брата, которые так же, как и он, отреклись от католицизма. Мнение адвокатов высказалось за аннулирование этого пункта завещания и поддержало аргументы, развитые в докладной записке, которая этому предшествовала. Последняя подписана, как это часто бывает, одной из сторон, а не адвокатом, который является её автором. Каким или какими подписчиками общего мнения адвокатов она составлена? Это невозможно сказать с уверенностью. Однако её стиль удивительно близок к текстам молодого Робеспьера.

Здесь холодный отчёт о фактах и способах уступает место воодушевлённому и оживлённому повествованию; субъекты, выведенные на сцену, испытывают эмоции, выражают чувства, в то время как адвокат, не колеблясь, выносит суждение и выказывает неодобрение. Вот "недостойная мать", которая ведёт своих детей к отступничеству с помощью приманки. Вот Жан-Батист Бёньи, заражённый "ядом ереси", отрекается от "религии и человечности"... Кем бы ни был автор докладной записки, запомним, что, вслед за ним, Робеспьер фиксировал выводы адвокатов, которые обосновывают религиозное единство французов аргументом: "Успехи реформационной религии, которые уже слишком чувствительны, вскоре могли бы потревожить государство, если бы мы позволили присоединить к соблазну, который она имеет для многих людей сама по себе, мощный инструмент интереса". Это кажется, в лучшем случае, допущением религиозного плюрализма, который, в данный момент, к тому же, не является официальным... Это говорит житель Артуа, отмеченный Контрреформацией и столкнувшийся с сильными протестантскими общинами? Вероятно; но прежде всего, это адвокат, который хочет выиграть своё дело и должен, в данном случае, осудить отказ от католицизма у противной стороны. Докладная записка и адвокатское мнение убеждают суд, который 18 января 1783 г. объявляет недействительной оговорку в завещании, сделанную "из ненависти к римской религии".

За несколько месяцев до этой даты господин де Робеспьер получает новую должность. 9 марта 1782 г. монсеньор де Конзье, епископ Арраса, назначает его "человеком разделённого фьефа[34]" епископского зала, или прево епархии; и вот он судья. Этот светский и сеньориальный суд, власть которого распространяется на "город", так сказать, на церковную часть Арраса, объединяющую с 1749 г. город, а также некоторые поселения и ближайшие деревни, вершит гражданское правосудие и может обжаловать уголовные дела. Едва достигнув двадцати трёх лет, Робеспьер вскоре уже адвокат и судья; но прежде всего адвокат.

Громоотвод, за честь Артуа

В 1783 г. Робеспьер защищает своё первое знаменитое дело, единственное, которое войдёт в сборник[35], и которое, таким образом, Лё Муан Дезэссар предложит публике; оно противопоставит его суду общественного мнения и утвердит его в выборе карьеры. Дело было доверено ему адвокатом Бюиссаром. Происходя из того же самого поколения, что и Либорель (1737-1820), которого он старше на два года, он близкий знакомый и даже друг Робеспьера, получающий от него и пишущий ему письма, когда представляется для этого случай. Когда он доверил своему молодому коллеге защиту дела Виссери де Буа-Вале, злоключения его клиента уже были известны всей республике Писем.

В маленьком городке Сент-Омере адвокат и учёный Виссери спроектировал и соорудил громоотвод нового типа. В мае 1780 г. он установил его на самой высокой трубе своего дома. Наверху железного шеста, заканчивающегося флюгером, возвышалось лезвие позолоченной шпаги длиной в двадцать девять дюймов; устройство было подсоединено к длинной цепи, которая пропускала молнию в глубину колодца, одинокое лезвие и его отблески притягивали взгляды. Из страха или из желания отомстить за прошлые ссоры, несколько соседей побеспокоили по этому поводу городские судебные власти, которые приказали демонтировать "электрический проводник". Подтверждение решения (21 июня) увеличило уровень напряжённости, рискуя спровоцировать драму. "Хотели разбить оконные стёкла, - рассказывает Бюиссар, - собралась одна группа людей, чтобы обстрелять громоотвод; другие, ещё более неистовые, говорили, что нужно поджечь дом".