Roads that don't end (СИ)

— То есть, того, что ты позволила бы ему это сделать, ты не отрицаешь! — с видом победительницы Зеник тычет ей пальцем в бок.

— Я никому бы не позволила выебать меня в этом дерьмовом баре, — передергивает плечами Зоя.

И ловит себя на мысли, что Ланцову, может, и позволила бы. Если бы он сначала на этот стол постелил плед. Смотреть поутру на синяки на своей заднице Назяленской совсем не хочется. Зато она представляет, как приковывает Николая к спинке кровати наручниками — и не теми пушистыми, а крепкими стальными, — и седлает его бедра.

Хорошо, что в баре полутемно, и никто не видит, как её бросает в жар, и отнюдь не от смущения.

Чертов Ланцов. Чертов придурок, из-за которого она вечерами порой вытаскивает из ящика тумбочки вибратор — представляет-то она в этот момент Николая!

— Мал! — Нина машет рукой. — Я думаю, Зое надо выпить еще!

— Решили тут все свои деньги просадить? — Оретцев закатывает глаза, но ставит перед ними бутылку Olmeca. — Завтра утром будет очень херово, Зеник.

— Завтра утром будет суббота, — парирует она.

Зоя опрокидывает в себя стопку текилы. Она всё ещё до отвращения трезва. Косится на экран мобильного, где высветилось сообщение в WhatsApp и имя отправителя: «Штурмхонд».

Sturmhond:

Чувствую, что ты хочешь мне что-то написать.

Nazyalensky

Ты пьян, Ланцов, иди домой.

Sturmhond

В отличие от тебя, я и так дома, Назяленская. Я видел, что ты печатала мне сообщение. Минут десять назад.

Зоя закатывает глаза. Да, печатала. Даже почти отправила. Минутное помутнение и очередной шот. Ничего нового.

«Я хочу тебя, Ланцов»

Но она ещё не настолько пьяна, чтобы испортить их — дружбу? приятельство? — одноразовым сексом. Или даже многоразовым — какая разница, если итог всегда один?

Nazyalensky

Я уже забыла.

Ник у него дурацкий, конечно.

Она хмыкает, позволяет Нине подлить ей ещё текилы. Может быть, если она хоть раз в жизни в хлам напьется, тошнота утром станет её единственной проблемой.

Ланцов — блудный сын Татьяны Ланцовой, приезжает на работу на мотоцикле и стягивает шлем, и к окнам бросаются юные стажерки и новенькие — «старенькие» уже привыкли к его эффектным появлениям. Ланцов переспал с половиной офиса, что не мешает ему со всеми оставаться в отличных отношениях и улыбаться широко, как на рекламном плакате стоматолога.

Увольте, такого счастья Зое не надо. В своей жизни она и так слишком много принимала хреновых решений, хоть приз выдавай.

Задумавшись, она не сразу замечает, что Нина из-под её носа умыкнула телефон, и теперь набирает что-то Ланцову в чат.

— Эй! — Зоя тянет обратно смартфон. — Нина, какого…? — она смотрит на сообщение, под которым сияют две синие галочки.

Прочитано.

Nazyalensky

Вспомнила. Я бы трахнула тебя, Ланцов.

— Зеник, ты ёбу дала?! — кажется, вопль Назяленской перекрикивает даже футбол по телевизору. — Немедленно пиши, что это была ты!

Зеник довольно ухмыляется, и продолжает ухмыляться, когда их столик накрывает тень Александра Морозова. От него пахнет прохладой улицы и дорогим одеколоном, под расстегнутым черным пальто виднеется кашемировый свитер и темные джинсы.

Алина расплывается в улыбке, фокусируя на нем взгляд, а, может, узнает жениха по запаху, и пытается подняться на ноги, но её ведет от выпитого, и она падает к нему в объятия.

— Я призвала солнце, — возвещает Старкова.

Морозов закатывает глаза так, что наверняка может увидеть свой мозг.

— Конечно, призвала, — он подхватывает Алину на руки. — А я умею вызывать тени. Поехали домой, моя хорошая.

И его нежный тон совсем не вяжется с его бородой и тёмным, пронзительным взглядом.

На минуту Зоя даже забывает про идиотское сообщение Ланцову, про Нину и про свою выпивку. Что-то внутри у неё заходится завистью, но не потому, что ей нравится Морозов, он никогда ей не нравился — слишком высокомерный, слишком гордый, слишком холодный, как зимнее утро. Ей абсурдно и глупо хочется, чтобы кто-то мог также быть рядом, мог забрать её, пьяную, из бара — и неважно, что она не напивается настолько, чтобы на ногах не стоять. Мог… любить её. И даже не обязательно делать предложение после шикарного секса — можно просто чтобы этот шикарный секс был.

Может, дело в том, что Зоя сама никого не любит? Знает ведь, какую боль приносит любовь, пусть и окружают её те, кто раз за разом доказывает обратное — это ведь вовсе не значит, что у неё, Зои Назяленской, будет так же счастливо и хорошо.

— Морозов, — икает Нина, видимо, окончательно спутав все берега на свете, — а ты бы трахнул Ланцова?

Александр моргает, недоуменно уставившись на неё, будто она спросила, как пройти в библиотеку в четыре утра. Ланцова он, разумеется, знает. Но вряд ли задумывался о нём, как о сексуальном партнере. У него аж поперек лица написано: ты свихнулась, Зеник?

— Оретцев, — Морозов удобнее перехватывает Алину, кивает Малу, — не наливай больше этим дамам. Им уже хватит.

Мал пожимает плечами. С Морозовым у них не самые лучшие отношения — враждебно-мирный нейтралитет, и то из-за Старковой.

— Как деньги у них закончатся.

— Я сама пойду! — вскидывается Алина, но Александр крепко прижимает её к себе.