Ритм-секция

Ее пальцы наткнулись на что-то твердое. Стефани вздрогнула, отдернула руку и перевела дыхание. Затем снова протянула руку вперед. Нечто гладкое, твердое, холодное, вертикальное. Стена. Она прижала обе ладони к поверхности и, опираясь на них, неуверенно поднялась на ноги. Решила двинуться влево. Вскоре нащупала угол, затем другую стену и снова угол. В третьей стене возник первый разрыв: тонкие вертикальные линии уходили вверх перпендикулярно полу, затем тянулись вдоль него и снова шли вверх. Контур, дверь. Но без ручки. Она кулаками постучала по ней и позвала на помощь, но ее руки сказали ей, что ее никто не услышит. Стефани не нащупала никаких отверстий или щелей. Такая же сплошная и твердая, как и стена, в которой она была установлена, дверь, по всей видимости, была воздухонепроницаемой. Это означало одно из двух: либо воздух подавался через вентиляционное отверстие, которое было вне ее досягаемости – интересно, задумалась она, какой высоты здесь потолок? – или же никакого вентиляционного отверстия тут нет и запас воздуха ограничен. Стефани попыталась не думать об этом. Не хватало ей еще одной причины для паники. Но мысль никуда не делась.

Она прошла вдоль четвертой стены, а затем снова вдоль первой, чтобы завершить свое исследование. По ее прикидкам, каждая стена была примерно двадцать пять футов[6] в длину. Что это за комната? Тюремная камера? Кладовая? Но разве камера предназначена не для этого? Камера хранения людей…

Стефани отступила в первый угол и села там, прижав к телу согнутые в коленях ноги. По крайней мере, теперь она имела представление о границах, даже если те оставались невидимы. Она знала: за ее спиной нет никакой пустоты. Пустота, как и темнота, была впереди.

* * *

Я писаю, устроившись в третьем углу. Я терпела, сколько могла, но понятия не имею, как долго. Полчаса? Час? Несколько часов? Завеса тьмы искажает восприятие времени. Без часов, без возможности наблюдать за небом время как будто застыло. Я возвращаюсь в первый угол. Физически мне стало легче, но я готова сгореть от стыда. Меня нарочно унижают. Где я? Кто привез меня сюда? Меня постоянно преследуют эти два вопроса. Ответ на первый кажется очевидным. Я нигде.

Что касается второго вопроса, то ответ на него менее ясен. Я не видела своих похитителей. Меня схватили сзади и потащили спиной назад. Прежде чем успела взглянуть хотя бы на одного из них, я оказалась распростертой на полу темного фургона. Это не работа полиции, в этом я уверена на все сто. Но что, если это некая тайна служба? Осведомитель Проктора из MI-5 – называвший себя Смитом – предупредил его о потенциально зловещих последствиях, если власти узнают о его расследовании. Чья это работа? MI-5, или МI-6, или другой службы, о которой я слыхом не слыхивала? Такая перспектива вселяет тревогу и, как ни странно, одновременно утешает, потому что альтернативы еще хуже. Предположим, мои похитители связаны с Резой Мохаммедом или Исмаилом Кадиком… Мое богатое воображение мгновенно напоминает мне о том, каким я видела Кита Проктора в последний раз.

Мне по-настоящему страшно. Куда только подевалась моя ледяная агрессия, помогавшая мне сосредоточиться… За последние два года я ни разу не испытывала ничего подобного. Даже в самых худших ситуациях. Я всегда верила, что у меня есть шанс, что я смогу помочь себе. Но не сейчас. Я одна, и вокруг пустота.