Ритм и настроение

соответствии с замыслом организаторов торжества. Мистер Собри двигался по жизни подобно

ледоколу на Антарктике, и человеческий фактор вряд ли уже мог стать для него проблемой.

Тем временем в центре зала появился еще один персонаж – человек с лицом кинозвезды,

облаченный так же в белый фрак и красный шейной платок, приветствовал собравшихся

поднятием рук, и возникший рядом распорядитель вложил в его ладонь микрофон.

Дэн наступил Стиву на ногу, и тот, вздрогнув, включил камеру.

- Дорогие друзья! Мы бесконечны рады приветствовать друг друга в этот солнечный день,

славный тем, что… - усиленный аппаратурой голос ведущего разнесся по залу. Обращенные к

нему лица преисполнились положенного выражения – радость пополам с некоторым даже

благоговением. Интересно, многие из них репетировали это перед зеркалом?...

Плавно вплетшееся в речь ведущего музыкальное сопровождение – негромкий рокот барабана и

шепот маррокаса - стало для Стива настоящим сюрпризом.

Незамеченным пробравшись в зал, пока все внимали ведущему, барабанщик уже был на своем

месте. Под ладонью левой руки рокотал небольшой барабан, правой Джек Айрон встряхивал

маррокас, вплетающий свой шепчуще-шуршащий голос в общий ритм.

Звуки ненавязчиво обняли голос ведущего, сопровождая его и акцентируя моменты выступления

– более громкий и быстрый ритм на пассажах о достижениях мистера Собри, монотонное

шуршание маррокаса на «проходных» эпизодах. Очень профессиональное сопровождение.

«Задавать ритм и настроение», как сказал мистер Глейн, Джек Айрон умел отлично.

Дэн слегка кивнул, и они сдвинулись с места. Перемещаясь ближе к барабанщику, друзья

поминутно останавливались – Дэн подбородком указывал направление, и Стив поднимал камеру, делая снимки, останавливая время – ведущего, легко играющего мимикой, трепетно внимавших

гостей, почтительных официантов, тенями скользивших в толпе. Кэнон сухо щелкал, словно

оружейный затвор, и Стив больше не чувствовал притворства в своих действиях.

Время стало вязким, где-то на грани слышимости поднимался белый шум. Момент воронкой

затягивал в себя. Камера тяжелела с каждым кадром, и вроде бы в зале стало темнее?...

Капля пота скатилась по носу, он вздрогнул и понял, что они стоят на одном месте уже несколько

минут. В чем дело, что происходит?

Стив с трудом повернул голову, взглянув на застывшего рядом Дэна – друг был неестественно

бледен, удлиненное лицо осунулось, резко выделялись незаметные прежде морщины, под

глазами залегли глубокие тени. Дэн выглядел больным, но еще утром с ним все было в порядке, что же это? Стив потянулся к его локтю, и простое движение далось неожиданно тяжело.

Собственное тело подводило его – кожа ощущалась сухой, тяжелой и очень холодной, казалось, при движении она просто разорвется, неспособная больше к эластичности. Стив выдохнул, и

воздух с трудом протолкнулся через тяжелые губы. По лицу поползло что-то мокрое, это

ненадолго вырвало его из оцепенения, свободной рукой он неловко мазнул по коже, опустил

взгляд. Кровь. У него из носа идет кровь.

Всколыхнувшийся внутри иррациональный, почти детский ужас – господи, кровь из носа на таком

мероприятии, в таком обществе, да он же запорет им с Дэном весь план, какой позор, – подъемом

адреналина придал ему немного сил, и Стив осознал, что находится уже на грани забытья. В

висках пульсировала кровь, тяжелая, вязкая… пульсировала в ритм. Ритм барабана.

Он вскинул глаза и зашарил взглядом вокруг, понимая, что отяжелевшее, становившееся чужим с

каждой секундой тело не способно сдвинуться с места – даже чтобы прикоснуться к Дэну. Дэн…

Друг стоял рядом, с безукоризненно прямой спиной, его глаза были полностью белыми,

закатившись под веки. Под носом пролегли кровавые дорожки.

Взгляд Стива судорожно метнулся в сторону – что же это, нужно привлечь внимание, пусть им

помогут…

Им никто уже не поможет. Ведущий безвольно уронил микрофон, широко раскрыв глаза, с его

лица быстро уходила вся краска, оставляя желтоватую бледность. И то же происходило со всеми

вокруг. Зал напоминал музей восковых фигур, если бы не кровь. У большинства присутствующих, замерших на своих местах, кровь шла носом, только некоторые лица оставались чистыми. Люди, сидящие и стоящие, по-прежнему улыбались – улыбки становились все страшнее, контрастно

выделяясь на окровавленных бледных лицах с безумными, стеклянно блестящими глазами. Никто

не двигался, только у стоявшего неподалеку официанта, которого Стив едва-едва фиксировал

боковым зрением, ползла струйка крови из уха, сливаясь с кроваво-красным шейным платком.

Нет, движение в зале все же было – распорядитель мучительно медленно полз к мистеру Собри, которому не суждено войти в следующий год своей жизни. Стив завороженно наблюдал – было

очевидно, что каждое физическое усилие дается Хоку с бесповоротным саморазрушением – кровь

шла из носа и ушей, все мышцы мелко подергивались, напоминая начинающийся приступ

апоплексии, но он упрямо полз, с каждым движением теряя жизнь. Его цель, мистер Собри,

застыл на своем стуле, больше напоминающем трон, с широко открытым ртом – отвисшая