Рико, Оскар и разбитое сердце

КОЛИЗЕЙ

Это огромный круглый театр без крыши. Там раньше гладиаторы бились друг с дружкой. А еще с носорогами, львами и другими огромными зверями – колоссами. Поэтому его так и назвали.

Только в Неаполь мы бы не ездили. Потому что как раз там моего папу во время рыбалки утащила за борт огромная рыба. И он утонул. Плюх, буль-буль, смерть.

В пиццериях я всегда заказываю пиццу с морепродуктами – это моя месть рыбам! Морепродукты – штука очень вкусная, и вкус у них рыбный. Это знает всякий. Но нужно быть одаренным необычней некуда, чтобы думать, что это такие морские сосиски, сырки или булочки.

– А помнишь, Рико, – спросила мама, – как раньше ты думал, что морепродукты – это такие морские булочки и сырки?

Она воодушевленно хлопнула вилку на стол, красное вино в ее бокале закачалось.

– Так потешно было!

Я потихоньку отодвинул от себя тарелку. Аппетита и так почти не было. Я изо всех сил предвкушал бинго вместе с Оскаром. Он только усмехнулся маминой истории про морепродукты и принялся рассуждать обо всем, что лежало на его пицце. Например, что сладкий перец – родственник картошки. А еще табака. Мама слушала его с большим интересом и задавала всякие вопросы. Вроде того, почему не бывает пиццы с сигаретами. И при этом смеялась, тыкая вилкой в спагетти, как будто хотела проткнуть свою печаль. А та наверняка испугалась такого количества хорошего настроения, убежала и спряталась в макаронах.

Я слушал вполуха, возил креветкой по пицце туда-сюда и вполглаза косился на Адмиральский мост. Как всегда в теплый летний вечер, он был битком набит людьми. Некоторые стояли, облокотившись на витые железные перила. Другие просто сидели на асфальте, смеялись, болтали друг с дружкой, пили колу, лимонад и пиво. Под мостом проплывал прогулочный пароходик. Кто-то играл на гитаре. Пара девчонок хлопала в такт. Вечернее солнце делало всё вокруг оранжевым и золотым. Мне хотелось, чтобы можно было вечно вот так тут сидеть.

Край света всему этому даже в подметки не годился.

* * *

После пиццы мы пошли к Урбанштрассе мимо «Изабель», нашего кафе-мороженого. Я посматривал на него с жадностью, но мама неслась на всех парах. Оскар вприпрыжку еле за ней поспевал. Но не жаловался. Мы шли в культурный центр «Седые Шмели». Он расположен на Грэфештрассе и арендует помещение у церковного дома престарелых. Или наоборот, дом престарелых арендует помещение у «Седых Шмелей». А может, они просто случайно оказались в одном здании. В общем, на бинго к «Шмелям» приходит очень много пенсионеров – и из дома престарелых, и со всего района.

– Когда придем, сними, пожалуйста, свои очки, ладно? – сказала мама Оскару, когда мы остановились на светофоре, чтобы перейти Урбанштрассе. – А то люди подумают, мы притащили с собой какого-то инопланетянина.

– Инопланетян только в фильмах показывают, – заметил я небрежно. Это однажды сказал мне Бертс. Я хотел немножко покрасоваться перед Оскаром, который так обалденно здорово разбирается в пиццевых начинках. Только бы не сбиться. – Никаких доказательств действительного существования внеземной разумной жизни не существует.

Уф, кажется, все правильно. Молодец, Рико!

– Доказательство давно уже есть.

Вот же гадство!

Мы шагали через дорогу. Мама вздернула бровь и огляделась вокруг, будто в любой момент ожидала приземления НЛО.

– Неужели? И какое же?

– Неопровержимое доказательство наличия внеземного разума, – медленно произнес Оскар, – состоит в том, что на Земле он ни разу не появлялся.

Он снял очки и посмотрел на нас с мамой очень серьезно. А потом громко заржал. Я никогда еще не видел, чтобы он так смеялся. Мы уже почти дошли до скучного зеленого здания культурного центра, и тут до меня наконец дошло! И я тоже засмеялся. Мы вошли, и Оскар, все еще хихикая, отдал маме свои очки. Усмехнувшись, она положила их в сумочку. Кажется, быть инкогнито среди пенсионеров было для Оскара не так важно. Многие люди считают – и фрау Далинг тоже, – что пенсионеры скучные и одеваются в странные одежки. И пахнет от них тоже странно. Вообще-то это правда, и у «Седых Шмелей» такие тоже есть. Они засыпают во время бинго или вдруг встают посередине игры и шаркают в туалет. И больше оттуда не возвращаются, потому что засыпают уже там. Но таких мало. Другие пенсионеры еще ого-го какие спортивные и крепкие. Они не прочь опрокинуть по рюмочке и любят громко балагурить и хохотать. Так, чтобы всем было видно, какие у них классные вставные челюсти.

Когда мы вошли в светлый зал с большими окнами, там уже было полно народу. «Седых Шмелей» называют так недаром. В хорошем настроении они издают такие жужжащие шмелиные звуки. И еще изо всех углов раздаются громкие возгласы и смех. Прямо как на народном гулянье. Некоторые нас с мамой узнавали, махали нам и кричали «Приветик!», а Оскару приветливо кивали.