Ригведа

"Вещный" аскетизм определялся не столько неумением или нежеланием приобретать и обогащаться, сколько вынужденным самим образом жизни аскетизмом. Отказ от аскетизма неминуемо менял бы весь modus vivendi, весь быт. Но даже когда ведийские арии вынуждены были останавливаться на более длительное время (пополнение пищевых запасов за счет земледелия), эта остановка была временной, не более полугода, от сева до сбора урожая зерновых (ydva-), и поэтому и сама форма оседлости предполагала временный ее характер, который также препятствовал разрастанию мира вещей. Тем не менее, именно во время этих кратких остановок социальная группа людей, своего рода община, связанная родством ее членов или узами общего дела и общей судьбы, получала свою пространственно-хозяйственную проекцию в виде поселения - grdma- "деревня", собств. - "совокупность людей, живущих в деревне"⁸, еще раньше "толпа", "масса", "куча", с идеей собирания воедино, ср. и.-евр. *ger- "собираться вместе", "сплачиваться" (см. Рокоту 1, 382-383)⁹. Поселения этого рода предполагали нвовведения в самом типе жилища - от навесов-тентов над повозками и цыновка-ми вокруг них до уже независимых от "повозочных" форм жизни жилищ в виде хижин чаще прямоугольной, реже круглой формы с деревянным опорным столбом посередине жилья, вкапываемым в землю на достаточную глубину и несущим на себе бамбуковое перекрытие, с подобием стен, образуемых натянутыми тростниковыми цыновками и связываемых веревками, с дверью, но без окон¹⁰. Помимо жилых помещений, более или менее сходным образом сооружались помещения для собраний, строились объекты хозяйственного назначения, например, для содержания скота, для пищевых запасов, колодцы и т.п. Возникали стационарные святилища, жертвенники и т.п.¹¹ Понятно, что периоды такой "временно-оседлой" жизни приводили к расширению потребностей и их дифференциации, следовательно, и к расширению "умений" (кузнечное дело, плотничество, изготовление колесниц и т.п. так или иначе упоминаются уже в РВ)¹² и как результат всего stofo - к увеличению круга вещей, сгущению "вещной" сферы, от которой человек, демиург вещей, начинал испытывать все большую и большую зависимость, потому что создаваемые человеком вещи исподволь тоже принимали участие в творении - и нового образа жизни и соответствующего ему нового homo rerum.