Ревность

Он проснулся через четыре часа, надел новые летние брюки и рубашку, измявшиеся в чемодане, достал папку с документами. Вошел в номер Радченко, занял кресло напротив кофейного столика, хлебнул виски со льдом и съел бутерброд с мясом индейки под майонезом, заказанный в ближайшей закусочной, — и почувствовал, что оживает после трудного и долгого перелета через Атлантику и континентальную Америку. Он прикидывал, с чего начать разговор с человеком, который придет с минуты на минуту, но ни одной дельной мысли в голову не пришло.

Девяткин выпил еще порцию виски, съел второй бутерброд и решил, что надо действовать напрямик, без подготовки, выложить вес как есть. И сразу почувствовал себя увереннее.

* * *

Когда пришел Джон, поговорили о капризах погоды, о близости к Лос-Анджелесу жаркой пустыни и ценах на авиабилеты. Джон, чувствуя недоброе, нервничал, тер шею, будто ее сдавливал ворот рубашки, и покашливал в кулак.

— Похоже, я привез вам плохие новости, — перешел к делу Девяткин. — Недавно в одном из подмосковных поселков, где находится дом вашего родственника, Павла Наумова, был обнаружен труп женщины.

Девяткин и сам нервничал, говорил сбивчиво и несвязно. Радченко переводил быстро и точно.

— Точнее, там нашли два трупа, мужчину и женщину, — продолжил он. — И нашли их не просто в поселке, а прямо в доме Павла Наумова, точнее, в подвале. Жертвы были застрелены с близкого расстояния, почти в упор, трупы залиты бетоном. Московский уголовный розыск провел расследование убийства.

Девяткин, сбиваясь на второстепенные детали, рассказал все, что знал, пропустив некоторые натуралистические подробности. И добавил, что убийство заказное, найден его исполнитель, а также посредник, оба задержаны и дали признательные показания. Обвинение будет предъявлено им в установленный законом срок. Есть основания полагать, что заказчиком убийства выступал Вадим Наумов.

Радченко перевел и отвел взгляд, на Джона было жалко смотреть.

— Убитая женщина — моя жена? — голос Джона дрогнул. — Это Оля?

— Это она, — кивнул Девяткин. — Мне очень жаль.

Некоторое время Джон неподвижно сидел на крае стула и смотрел в дальний угол комнаты. Затем ожил, кашлянул в кулак и спросил:

— Но почему вы так уверены, что жертва — именно Ольга? Вы же сказали, что убийца не заглянул в ее документы. И сжег паспорта в камине. Кроме того, тело не опознано родственниками.

— Джон, наберитесь мужества, — ответил Девяткин. — Следствие установило, что жертвы — именно Ольга Уолш и ее спутник некто Чарльз Тревор.

— Тревор, — как эхо Джон. — Черт, что он там делал?

— Ваша жена в разговоре со своим будущим убийцей обмолвилась, что Чарльз очень авторитетный специалист по русскому прикладному искусству, ювелирным украшениям и живописи. Я думаю, что он прилетел в Россию, чтобы оценить некую коллекцию антиквариата.

Джон тяжело вздохнул. Еще вчера он мечтал лично расправиться с Тревером, кастрировать его, посадить в инвалидное кресло или убить. Эти кровавые планы воплотил в жизнь другой человек. Джон был разочарован и не мог скрыть этого, он облизнул губы кончиком языка. В мучительную смерть Тревора он был готов поверить сходу, не требуя доказательств, не задавая лишних вопросов, но в смерть жены верить отказывался.

— Я сердцем чувствую, что Ольга жива, — сказал он. — Понимаешь, пока тело не опознано, нельзя утверждать, что человек погиб.

Ожидая, когда Радченко переведет его слова, он внимательно смотрел на русского полицейского, словно хотел увидеть, что Девяткин сам сомневается в своих утверждениях, но не увидел сомнений, — полицейский отвечал твердо, не раздумывая ни секунды.

— Ольга была зарегистрирована на паспортном контроле в аэропорту Лос-Анджелеса, — сказал Девяткин. — Мы проверили это через авиакомпанию, выполнявшую рейс. В самолете находилась именно Ольга. В Москве она сама подошла к Лоресу.

— Любой человек может что-то перепутать… Ошибка не исключена. Тело-то не опознано.

— Насчет опознания… Не хотел об этом говорить, но приходится. Даже вы вряд ли не смогли бы сразу опознать Ольгу. Убийца размолотил кости лица молотком. Кроме того, труп неделю пролежал в подвале. Начались гнилостные изменения. Наверное, в жизни вы насмотрелись всякого. Но это зрелище может разбить ваше сердце. Вот фотографии. Их сделали в судебном морге, перед вскрытием.

Теперь Радченко переводил медленно, тщательно подбирая слова. Девяткин открыл папку, вытащил большой почтовый конверт и положил на стол. Морщины на лбу Джона сделались глубже, губы сжались в тонкую серую полоску, веко правого глаза задергалось. Он вытащил фотографии и стал разглядывать их одну за другой. Смотрел и складывал на столе аккуратной стопкой. Его лицо оставалось непроницаемым, пальцы едва заметно дрожали. Положив последнюю фотографию, он взглянул на Девяткина и сказал:

— Это не Ольга. Это совсем другая женщина.

Радченко перевел. Девяткин удивленно вскинул брови и почесал переносицу.

— Я предупреждал, что ее трудно будет узнать.