Ревность

По мнению судебного эксперта, проводившего вскрытие, женщина и мужчина в возрасте от сорока до пятидесяти соответственно. Женщина брюнетка, сто шестьдесят восемь сантиметров, мужчина шатен, сто восемьдесят шесть сантиметров, среднего телосложения. Лорес говорил, что сжег в камине два американских паспорта. Что ж, это уже кое-что. На Боинге 767 в Москву прилетели двести четыре пассажира. Из них шесть мужчин и девять женщин попадает под эти биометрические характеристики. Из отобранных кандидатов только два мужчины и две женщины вместе заказывали билеты и летели на соседних местах. И та и другая пара — американцы.

Девяткин отправил толкового оперативника в представительство авиакомпании, чей самолет выполнял этот рейс. Еще через два часа личности убитых были установлены: Ольге Уолш из Нью-Йорка и Чарльз Тревор из Лос-Анджелеса. Девяткин отпустил оперативников. Он был немного разочарован результатами, в глубине души надеялся, что убитые мужчина и женщина все же имеют российское гражданство. А Лорес, когда рассказывал, что жертвы преступления — американцы, что-то перепутал или сознательно соврал, чтобы запутать следствие.

Теперь надо доложить о результатах проверки начальству, а затем передать все собранные материалы в ФСБ. Убийствами иностранцев, тем более американских граждан, должны заниматься контрразведчики, а не полиция, таков закон.

Девяткин до поздней ночи оформлял бумаги для ФСБ. Он поставил последнюю точку около трех утра, выпил полстакана водки, чтобы немного расслабиться, разобрал диван в служебном кабинете и лег спать.

Он проснулся около семи, перечитал бумаги, подготовленные накануне, и остался доволен собой. Он выпил чашку холодного кофе, съел бутерброд с засохшим сыром и в половине девятого устроился в приемной начальника следственного управления ГУВД Москвы. Полковник Николай Богатырев принял Девяткина в девять утра, просмотрел дело, задал десяток вопросов и выслушал ответы. Он сказал, что собранные материалы должны быть немедленно переданы в Федеральную службу безопасности. Богатырев свяжется с ФСБ, а Девяткин пусть сидит на рабочем месте и ждет звонка.

Спустившись к себе, Девяткин поспал на разобранном диване еще час. Богатырев позвонил ровно в полдень и сказал, что служебная машина ждет внизу. Девяткин доехал до комплекса зданий на Лубянской площади, получил пропуск и поднялся в кабинет, где его ждали два человека, сухопарый невыразительный мужчина средних лет в форме полковника контрразведки, другой моложавый лет сорока с небольшим в штатском.

Некоторое время контрразведчики просматривали розыскное дело и задавали вопросы. Затем подполковник забрал все бумаги и ушел на доклад к самому высокому начальству. Девяткин и человек в штатском по имени Леонид Мозговой продолжали беседу. Мозговой был мужчина выразительный, яркий брюнет в модном костюме и галстуке с восточным рисунком. Во время разговора он иногда выставлял вперед руку и громко щелкал пальцами, словно стрелял из пистолета. Мозговой сказал, что дело засекретят и в короткий срок доведут до конца.

— Пока не будем обращаться в американское посольство с информацией, что найдены трупы граждан США, — он курил и отхлебывал кофе из большой керамической кружки. — Зачем спешить? Поспешность нужна при ловле блох, а мы убийцу ловим. Скоро мы раскрутим дело до конца, задержим заказчика преступления Вадима Наумова. На это уйдет неделя, ну, две недели. И только тогда поставим в известность американцев. Ну, по официальным каналам. Через их консульство в Москве.

— Я почему-то был уверен, что у вас работают быстрее, — сказал Девяткин. — Чего ждать две недели?

— Мы работаем быстро, — на физиономии Мозгового появилась снисходительная улыбка, будто он разговаривал не с майором полиции, а с умственно отсталым подростком. — Но тут есть свои тонкости, некоторые нюансы, которые трудно понять вам, работникам уголовного розыска. Убийство американцев — дело политическое. В американской прессе пишут о том, что ФСБ сажает людей за их оппозиционные взгляды. А тут мы им покажем, что ФСБ ловит убийц американских граждан. Пусть видят: мы стоим на страже закона, а не политикой занимаемся. Понимаете?

— Конечно, — сказал Девяткин. — Хотя… Не совсем.

— Ну, вы себе этими тонкостями голову не забивайте, — Мозговой выставил руку вперед и щелкнул пальцем, будто из пистолета стрельнул. — Я подготовил бумагу, подписку о неразглашении государственной тайны, — он положил перед Девяткиным листок и показал, где расписаться. — Это же простая формальность. Ну, поскольку теперь дело засекречено, вы не имеете права никому что-то сообщать о его обстоятельствах. Никаких, даже самых незначительных подробностей. Ничего. Ни слова. Аналогичны подписки будут взяты со всех полицейских, принимавших участие в расследовании. Подозреваемых в убийстве Лореса и Жаркого мы перевезем в следственную тюрьму ФСБ, в Лефортово.

— Почему бы этого Наумова не взять прямо сейчас? — повторил вопрос Девяткин и расписался там, где стояла галочка. — Вы уж простите мою отсталость.