Реверс

— Даш, ты взрослая, будь умнее. Я всё понимаю, мама тебе запретила со мной откровенничать. Но это ж не военная тайна, а я не фашист. Альковные секреты мне не нужны. Просто интересно, это самое, как вы живёте…

Дарья в очередной раз хмыкнула. Наверное, при этом подумала: «Три года не было интересно, теперь вдруг стало».

— Всё у нас хорошо. Живём дружно, — сказала, энергично размешивая сахар в чашке с кофе.

Миха ломал голову, как лучше завести речь о деньгах, отправленных им в начале месяца. Сто тысяч — сумма, достойная обсуждения. Татьяна с её принципами могла скрыть от девчонок факт получения перевода.

«И нечего тут стесняться. Однозначно они должны знать, что батька взялся за ум. А ещё нужно сказать, мол, впредь денежки будут капать регулярно. И не только алименты, которые бухгалтерия с зарплаты вычитает. Значительно больше. С понтом у меня появился дополнительный заработок», — Маштаков мысленно произнёс целый спич, подталкивая себя к шагу, который большинству людей показался бы ерундовым.

В Михином инструментарии напряжёнка с рациональными ходами. Хлебнув компота, он всё же затронул вопрос финансов. Говорил сбивчиво, полунамёками, но смысл донёс.

Маришка прилежно дослушала и с серьёзным видом поинтересовалась:

— Ты заплатил, и теперь тебя в тюрьму не посадят?

— Теперь нет, — заверил Маштаков и на всякий случай поплевал через левое плечо.

От тюрьмы да от сумы на Руси не зарекаются, но на данном этапе предпосылок угодить за решётку не наблюдалось. Миха добросовестно отбывал исправительные работы. Кстати, срок их сократился на три месяца. Как и прогнозировал Александр Николаевич Веткин, апелляционная инстанция смягчила наказание, назначенное мировым судьёй.

Вновь воцарилось тягостное молчание. Для восстановления минимального доверия Маштакову надлежало объясниться начистоту. Где всё-таки он эти годы находился? Почему внезапно исчез? По какой причине не давал о себе знать?

Так как правдоподобной версии не придумалось, оставалось молчать, либо пустить дымовую завесу.

В сумке лежала газета «Уездное обозрение» с большой статьёй Вероники Голянкиной. Происшествие в гостевом домике лесокомбината акула пера расписала применительно к личности героического стража. Публикация называлась «Отыскался след Тарасов»[402].

Голянкина обладала буйной фантазией. Вкратце напомнив читателям об оперативнике уголовного розыска, который весной 2000 года отличился в схватке с московскими бандитами, она выдвинула свою версию его долгого отсутствия. Будто бы Маштаков выполнял некое секретное задание в горячей точке N. В присущей ей загадочной манере Вероника намекала на высокопоставленный источник в правоохранительных органах.

Такой расклад Миху в принципе устраивал. Когда его спрашивали, есть ли в опусе Голянкиной доля правды, он многозначительно вздыхал и разводил руками.

Газетку он хотел презентовать дочкам. Пусть узнают, что их отец не пьянь подзаборная и не бомжара, а засекреченный агент. Останавливало нежелание возобновлять отношения с вранья. Ложь близким не получается одноразовой, её необходимо регулярно подкармливать, всё глубже увязая во враках. Застёгнутая сумка осталась висеть на спинке стула.

Маштаков спросил Маришку про учёбу. Она назвала двузначный номер школы, который у Михи тотчас вылетел в другое ухо. Но это было не суть важно. Принципиально, что школа находилась рядом с домом. В этом году Марина училась в первую смену. Она проговорилась, что мама работает в её школе.

— Её завучем назначили. У неё все по струнке ходят, — последняя фраза была произнесена с гордостью.

«Да уж, у Танюхи не забалуешь», — мысленно поддакнул Маштаков.

Уточнить, в каком классе учится дочь, он не решился. По старым меркам, раз ей десять лет, должна ходить в четвёртый. Однако по новым правилам это не факт. Дашка, помнится, из третьего сразу в пятый класс скакнула.

Миха рассказал о себе. Кем работает, где живёт.

— Приезжайте ко мне следующим летом. У меня там, как на курорте. Тишина, речка, лес. Я договорюсь, вас в главном корпусе поселят. Со всеми удобствами. Цветной телевизор, интернет даже есть.

Дарья, проявляя вежливость, сказала:

— Надо ещё дожить.

Зато Маришка начала строить планы:

— Научишь меня плавать?!

— Обязательно.

— Ой, — взявшись за высокий стакан, девчушка обнаружила, что он пуст. — А можно мне ещё молочного коктейля?

— Конечно. Даш, возьми и ты, чего хочешь.

— Спасибо, я сыта.

Маштаков поправил воротник рубашки, маскируя шрам на шее.

«С чего, интересно, мог насытиться молодой растущий организм? С винегрета (выход порции 180 граммов), пары маленьких сырников и чашечки кофе? Эх, Дашутка, а ведь гордыня тоже грех!»

— Мороженого хотите? Сто лет мороженого не ел.

— Не хочу, — отвечая, Дарья не разомкнула губ.

— Ая буду! — подпрыгнула на сиденье Маришка.

— Тебе нельзя холодного, — старшая сестра нахмурилась. — Недавно только болела! Скажи спасибо, что коктейль разрешаю. Сразу не пей! Подожди, пусть нагреется.