Реверс

Участковый вопросительно глянул на своё начальство. Корбут жестом ратифицировал приказ ответственного от руководства.

Спускаясь с высокого крыльца, Акинфеев из каждой ступеньки извлёк тоненький ноющий звук. Получилась гамма в минорной тональности.

Калёнов остался с Маштаковым с глазу на глаз. Злорадства майор не скрывал.

— Допрыгался, алкаш?! За ствол придётся посидеть! Сердюк, примените наручники к гражданину правонарушителю.

Серёга и рад стараться. Подскочил чёртом, скомандовал: «Руки за спину». Браслеты в воспитательных целях затянул потуже.

Маштаков обернулся к Калёнову, морщась от боли:

— Рома, ну ладно, у твоего нукера в активе — парнокопытная школа! Но ты-то — дипломированный юрист! Я ж, это самое, добровольно выдал оружие. Вспомни примечание к двести двадцать второй[381].

— Кто это подтвердит?

— Начальник дежурной части Медведев. Он мужик принципиальный, под тебя не ляжет. Разговор с ним я начал с сообщения о добровольной выдаче пистолета и одного патрона. Диктофон, надеюсь, хорошо всё записал. Декламировал я внятно. Да и Толя Корбут меня оговаривать не будет. Первое, что я ему вместо «здрасьте» сказал: «выдаю пистоль…»

Доводы заслуживали внимания, и Калёнов призадумался.

— Вы б лучше мне благодарность объявили, — пользуясь возможностью, Миха продолжил вещание. — Как-никак, поджог жилого дома пресёк. Раскрытие вам сделал. Раскрытие-то кому пойдёт, Роман Александрыч? Родному розыску, небось? За кончик потянете, там, глядишь, и поджог джипа размотаете. Та же группа орудовала. Правильно я мыслю?

Согласиться начальнику ОУР не позволял пресловутый личный мотив.

Майор жёстко прищурился, раздул ноздри и процедил сквозь стиснутые зубы:

— А драгметаллы откуда у тебя, Маштаков?! Где скоммуниздил? Чего глазки забегали?! Думаешь, самый умный? Забыл, что на хитрую жопу есть хер с винтом?! Сердюк, отведи его в «буханку». Запри в злодейском отсеке.

Опер за скованные запястья потянул Миху к воротам. Тот упёрся.

— Босиком повезёте? Лишкуешь, Рома!

Калёнов и сам понял, что перебрал.

— Пусть обуется, — буркнул.

Обутого Маштакова сопроводили в «уазик» дежурной части. Будучи изолированным в тесном закутке, он лишился возможности наблюдать дальнейшие события.

Не видел, в частности, как активно отстаивал его права Вадик. Грозил жалобой в прокуратуру, прозрачно намекал на возможности Леонида Юрьевича Савельева, недвижимое имущество которого спас от огня отважный смотритель.

Калёнов отбивался фразами, что ходатай не знает про другие подвиги своего протеже.

— За ним сто грехов! Все подсудные!

Света Полякова строчила протокол осмотра места происшествия. В качестве представителя администрации она находчиво привлекла Вадика. Понятыми были привезённые из деревни горничная Нина Андреевна и ещё одна законопослушная пенсионерка.

Следователь поспешала. Ей ещё предстояло осматривать участок местности за забором, где опера обнаружили свежие следы от протекторов автомобиля. Там находились пути подхода и отхода преступников.

Поляковой нужно было закруглить документирование до конца дежурства. Пересменка начиналась в восемь. Света планировала скинуть наработанное за сутки, сбегать домой, принять душ, позавтракать, часик вздремнуть и к двенадцати вернуться на работу. В среду у неё заканчивался срок по стражному делу, а обвиниловка была написана только наполовину.

В связи с этим Полякова и нервничала. Наудачу попыталась припахать Николаева.

— Иван, нарисуй схему участка. Всё равно ничего не делаешь.

Криминалист, от и до выполнивший собственные профессиональные задачи, взглянул на неё изумлённо. Менее всего он гнался за репутацией альтруиста.

— Как ничего? Видишь, витамины принимаю, — Николаев демонстративно захрустел пузатой розовой редиской.

— Мародёр, — прошипела Светка.

— Ничего подобного. Меня Маштаков угостил. Мы ж с ним дружбаны. Знаешь, почем на рынке витамины? То-то! Не больно на ментовскую зарплату укупишь.

Калёнов с Сердюком перевернули верх дном сторожку, но не нашли ни одного предмета, изъятого из гражданского оборота. На всякий случай начальник УР велел оперу захватить лежавшую на столе ученическую тетрадку.

— Изучишь в отделе. Может, чего интересное. Связи, там, чёрная бухгалтерия…

Сердюк ответил «есть», но без энтузиазма. Читать он не любил с детства, а тетрадка была густо исписана от корки до корки. На первой странице шла речь про войну, какие-то корниловцы или панфиловцы из пушек палили… Мура, короче.

36

29 июня 2004. Вторник

10.00–11.00

Новость о провале акции Катаев встретил на удивление спокойно. Философски подумал: «Может, это знак свыше? Мол, вяжи, депутат ЗС, кандидат экономических наук, с криминалом! Сколько можно бараго-зить? Полтинник на носу».