Реверс

Укоризненно проскрипела дверь, пеняя покинувшим кабинет гостям, что не прикрыли её. Впридачу они натащили с улицы песка. Щелястый паркет давно утратил родную циклёвку[299] и лакировку, лишь по углам сохранив полуостровки коричневой краски, которой его изредка варварски подмолаживали. Истоптанный грязной обувью пол выглядел непотребно.

Уборка служебных помещений в межрайпрокуратуре оставляла желать лучшего. Порядок наводила пенсионерка, посещавшая здание по утрам. В силу преклонного возраста и физической немощи прибраться качественно бабуля не могла. Кое-как подметала полы, потом елозила по ним мокрой вонючей тряпкой, отжать которую насухо не имела сил.

Андрей Леонидович, остерегаясь провокаций, не оставлял запасной ключ от кабинета в канцелярии, как другие сотрудники. Ему приходилось дважды в неделю приходить за полчаса до начала рабочего дня. Это шло вразрез с его принципом: «Авралит тот, кто не способен организовать своё служебное время». Иного выхода, однако, не было. Хоробрых отпирал дверь, контролировал ход и качество уборки. Давая указания: «выметите из угла», «смените воду», он был вполне корректен, но запоминанием данных человека, к которому обращался, не утруждался. Канцелярия, водитель, уборщица являлись для него лицами одушевлёнными, но неперсонифицированными.

Кабинет вмещал фундаментальный двухтумбовый стол, приставку-перпендикуляр и пять стульев (один хозяйский, четыре для посетителей). Солидность обстановке придавали именно стулья. Массивные, с высокими резными спинками под готику и мягкими сиденьями, обитыми вишнёвым велюром, они выглядели богато и имели свою историю.

Год назад бухгалтерия раскошелилась на покупку кое-какой мебели для районов. В Остроге наиболее остро стоял вопрос со стульями. Их приобрели в количестве пятнадцати штук. Буров (у которого меблировка была приличной) хотел одарить каждого сотрудника новым стулом. Популистский замысел не решал имиджевой проблемы даже частично.

Наблюдая в окно подъехавший тентованный грузовичок с надписью «Интерьер», Хоробрых придумал оптимальное решение. Для его реализации он взял в союзники Кораблёва. Сказал: «Александр Михайлович, вы — зам со стажем, а стулья у вас — стыд и срам. Как, впрочем, и у меня. Идёмте к прокурору. Пусть проявит заботу о своих заместителях».

Прагматик Кораблёв согласился без раздумий. Буров ожидаемо не смог им отказать. Кораблёв приобрёл семь стульев (у него больше кабинет), Хоробрых — пять. Остатки достались старпомам.

Разовый союз антагонистов подтвердил, что из любого правила бывают исключения.

На негостеприимной острожской земле Андрею Леонидовичу каждый шаг давался с боем. Отдельный кабинет он получил тоже не на блюдечке. В межрайонной прокуратуре после расширения штата возник острый дефицит квадратных метров. Зная об этом, Хоробрых, переводясь из аппарата, поставил условие: «Сидеть буду один». Бурову пришлось расселять кабинет № 2. С одним из обитавших там сотрудников проблем не возникло. Молодого общенадзорника пересадили в каморку без окон, использовавшуюся, как архив.

А со вторым пришлось повозиться. Старший помощник тюремного спецпрокурора Сверчков надзирал за местными колониями — «шестёркой» и «семёркой». Свободное плавание вдали от начальства давало ему уйму времени для решения шкурных дел. Квартирант в чине младшего советника юстиции закатил скандал, когда ему предложили освободить место для нужд хозяев здания. Он традиционно рассчитывал взять на горло, но ошибся. Областному руководству так не терпелось избавиться от Хоробрых, что экстренно родился приказ о передислокации Сверчкова в наспех подысканное помещение — общежитие УТТ[300], расположенное у чёрта на рогах.

Так Андрей Леонидович приобрёл ещё одного заклятого врага, опасного ушлостью и длинным языком.

Для кабинета Хоробрых характерен минимализм. Стены голые, ни тебе календаря с длинноногой киноактрисой, ни подарочных акварелей в багетных рамках. Даже портрета Президента нет. На столе никаких безделушек, сувениров или фотографий родни. Пустынен широкий подоконник, от комнатных растений у Андрея Леонидовича аллергия…

Заместитель прокурора вернул мысли в рабочее русло.

Нужно скинуть факсом в область информацию о ходе расследования дел по милиции. Волокиты не допущено, собран значительный объём доказательств, но «вожди» всё равно скажут: «мало, медленно». Причины недовольства понятны, Москва дерёт их в хвост и в гриву. Результат надобен рекордный. Затяжная война между Генеральной прокуратурой и МВД недопустима. Усобица негативно повлияет на состояние правопорядка в стране.

Информация направляется наверх еженедельно за подписью и.о. прокурора. Хоробрых обязательно вставляет в повествование свою фамилию (и не единожды). Чтобы новый шеф видел, кто находится на острие удара, кто конкретно прилагает героические усилия для спасения прокуратуры Андреевской области от гнева Генерального. А тот крут на расправу и охоч до неё!

40

11 июня 2004. Пятница.

16.00–17.00