Реверс

На сей раз абонент работал на приём. Его жалобу на арест областной суд оставил без удовлетворения. Близкий отъезд в следственный изолятор пугал архитектора. В местном ИВС он адаптировался. Содержали его в щадящих условиях — не более трёх человек в камере. Это при том, что остальные хаты были забиты под завязку. После выведения из ВКР[209] агента, соседей к Левандовскому подбирали спокойных, угоревших за экономические преступления.

Несмотря на своё знаменитое упорство, архитектор, как говорят блатные, «сидел на измене». Мятущееся выражение измождённого лица выдавало обуревавшие его сомнения. Колебался он всерьёз, однако не сломался.

— Мне не в чем признаваться! — проблеял, разглядывая паутину в верхнем углу допросной.

С таким настроем он отчалил в СИЗО-1. Дожидаться планового этапа Яковлев с Самандаровым не стали. Во вторник отправили обвиняемого спецэтапом на комитетском «Соболе» под охраной оперативников ФСБ. Тем пришлось осваивать азы конвойной службы. Благо, было кому подсказать. Замнач ИВС Капустин инструктировал чекистов в охотку.

— Тут, бляха-муха, не просто выдернул жулика из подвала и тупо покатил в Андреевск. Без документации тюрьма не примет. Везёте одно рыло, то есть, путевой журнал не нужен. А вот попутный список конвоируемых составить обязаны в двух экземплярах! Держите бланки…

На тюрьме архитектора ждали. Энтузиаст Капустин сэкономил Яковлеву полдня, самостоятельно сгоняв в следственный изолятор. Тамошний «кум» пообещал сделать всё по масти.

Наполняемость в учреждении в разы превышала нормы, установленные законом. Раздельное содержание первоходов и рецидивов было физически невозможным. Надзирающий прокурор входил в положение администрации, закрывая глаза на различные ухищрения. Часть ранее судимых приписывалась к категории лиц, положительно характеризующихся. Их помещали в камеры к несудимым, где было просторнее. Под сурдинку в означенную группу попадала агентура.

Капустинский человек бил копытом в предвкушении хорошей шабашки. Стимул Братушка имел реальный — в случае успеха разработки ему была обещана «трёха» вместо «пятерика». Привлекался он за грабёж с насилием. Агент верил в могущество конторы, на которую работал впервые, и к делу подошёл творчески. Он замутил хитрую комбинацию. По её результатам им с архитектором предстояло стать лепшими[210] кентами.

В среду снова погнали «Соболь» в Андреевск. Когда заказывали полиграф в областном УВД, милицейское начальство поставило обязательное условие — специалиста с дорогостоящей аппаратурой привезти и увезти.

С полиграфологом взаимодействовал старший опер Шульгин. Он вызвал в отдел с разницей в час Мунтяна, Шаталову и Темляка.

Работать с Гришей Мунтяном спец отказался.

— Он недавно употребил крепкий алкоголь.

Гриша клялся мамой, что долгих два дня не брал в рот капли.

— Это его обычное состояние, — вписался за подопечного Шульгин.

Полиграфолог был неумолим. Обладатель редкой профессии, он понимал свою уникальность. В отличие от обычных ментов не испытывал ни малейшего пиетета перед фээсбэшниками.

— Нет смысла проводить исследование при неадекватности психофизиологических реакций опрашиваемого лица, — через губу разъяснил он, когда Шульгин стал настаивать.

Старший опер пообещал устроить Грише курс принудительного лечения от зелёного змия и отправил его просыхать.

Зато с Шаталовой всё прошло идеально. По результатам продолжительной беседы полиграфолог сообщил:

— На все вопросы Наталья Викторовна ответила правдиво. Местонахождение пропавших денег ей неизвестно. Обстоятельства получения взяток Левандовским от представителей компании «Чёрное золото» изложены ей следствию в полном объёме. Подробное заключение направлю инициатору в запечатанном конверте по мере готовности. Пять минут перекур, и приглашайте третьего.

Борис Дмитриевич Темляк явился с адвокатом. Подтянутый и свежий, в элегантном сером костюме и при галстуке. Аккуратно подстриженные виски мужчины серебрились благородной сединой.

До начала опроса каждому испытуемому предлагается дать письменное согласие на применение полиграфа.

Темляк на подобное обращение достал из папки листок с машинописным текстом и, не поднимая глаз, монотонно, как пономарь, зачитал его вслух:

— Нами изучена практика использования детектора лжи при расследовании уголовных дел. В связи с отсутствием научно обоснованных методик данному институту даётся неоднозначная оценка. Многими видными учёными результаты тестов подвергаются аргументированной критике. Исчерпывающий перечень доказательств уголовного судопроизводства дан в статье 74 УПК РФ. Беседа с использованием детектора лжи указанной нормой не предусмотрена. На основании изложенного от прохождения проверки отказываюсь. Число. Подпись.

Пока Темляк бубнил, адвокат Догадин, вытянув яркие влажные губы, активно кивал бородкой, соглашаясь с каждым произносимым словом. Реакция выдавала в нём автора оглашаемого юридического перла.

— Вы же сами мне говорили, что готовы пройти проверку! — возмутился Шульгин.

Темляк взглянул на адвоката. Тот приосанился и, напирая на «о», произнёс: