Реверс

Лицо гостьи цветом напоминало сметану, а пористой фактурой — творожную массу. Коричневые родинки походили на вкрапления изюма. Брови были выщипаны в виде тонюсеньких коромысел. Загнутые кверху накладные ресницы хлопали, как опахала. Карминово-красный рот казался испачканным свежей кровью. Из льняных волос сооружена объёмная башня, зафиксированная лаком. Массивный золотой гарнитур с бриллиантами (серьги, колье, браслет, кольца) наглядно демонстрировал уровень благосостояния. Серая юбка облегала отставленную назад, волнующуюся при движении широкую корму. Модная кофточка имела глубокое декольте, в котором, словно на прилавке, были выложены увесистые груди, похожие на продолговатые дыни. Интимный товар символически декорировала прозрачная гипюровая вставка.

Февралёв смутился, заелозил взглядом, но сумел взять себя в руки.

Звучным баритоном представился и учтиво предложил присесть. Манеры следователя вкупе с его особо важным чином произвели на Врублёвскую впечатление. Притихнув, она послушно опустилась на стул и огляделась.

Интерьер в кабинете был скромным, но опрятным. Полузадёрнутые кремовые шторы волновал ветерок, приносивший прохладу через открытую фрамугу. У окна на тумбочке красовалось цветущее «денежное дерево». В письменном приборе на столе стояла иконка. Обстановка оздоровилась благодаря длительному отсутствию соседа. Баламут Гена Каблуков наслаждался отпуском. За две недели его отсутствия выветрился табачный смрад. На Гениной половине Февралёв провёл субботник. Разбросанные вещдоки обрели долгожданное пристанище в картонной коробке из-под телевизора.

По-хозяйски расположившись за вакантным столом, Сутулов разворачивал свежий номер «Уездного обозрения».

Следователь объявил Врублёвской цель вызова. Женщина слушала настороженно, ожидая неминуемого подвоха. Предупреждение об уголовной ответственности за дачу ложных показаний её озадачило. Она спросила, какой срок за это дают. Февралёв подробно разъяснил санкцию статьи.

— Штраф до восьмидесяти тысяч рублей, исправительные работы до двух лет или арест до трёх месяцев.

— Восемьдесят тыщ! — нервически хохотнула Врублёвская. — Придётся правду говорить, ха-ха… Я и так с этой квартирой, будь она неладна, в долгах, как в шелках.

На вопросы, касающиеся её участия в долевом строительстве, свидетель отвечала охотно. Февралёв стучал по клавиатуре, как заводной, едва успевал записывать.

По прокурорским меркам у важняка был довольно приличный «Pentium». Трубчатый монитор с диагональю семнадцать дюймов занимал много места на столе, зато изображение выдавал чёткое. А ещё Февралёв — счастливый обладатель лазерного принтера «Xerox Phaser». Из следователей такой имелся только у него и у проныры Самандарова. Аппарат оставлял чёрные полосы по краям листа, но с допотопным матричным его не сравнить.

У Врублёвской возник вопрос: не грозят ли дольщикам в связи с нападением на Фонд неблагоприятные последствия?

— Они, часом, не закроются? Наша секция по графику в третьем квартале сдаётся. У меня покупатель на квартиру, ну, в которой я сейчас живу, согласен ждать только до ноябрьских праздников.

Следователь вдумчиво отвечал, что, по всей логике, Фонд продолжит свою деятельность. Документация в сохранности, сумма похищенных денег некритична для функционирования организации.

— Конечно, муниципалитет должен принять на работу новый штат сотрудников…

Врублёвская разглядела в Февралёве кабинетного интеллигентика и успокоилась. Таких чистоплюев она не страшилась. Как-никак, тридцать пять лет отпахала в общепите. Начинала карьеру буфетчицей в привокзальном шалмане.

Дошли до персоны Жидких. Врублёвская по новой недоумённо переспросила, исказив фамилию.

— Жанна Витольдовна, мне кажется, я разговариваю членораздельно, — укорил следователь. — Не Жидков. Жидких. Фамилия сибирского происхождения.

— Такого не знаю.

— Может, вам фамилия ничего не говорит? Может, вы знаете его, как Валерия? Молодой мужчина, высокого роста, крепкого телосложения, стрижётся наголо.

Глаза у Врублёвской подёрнулись пеленой.

— Не понимаю, о ком речь.

— Я располагаю данными, опровергающими ваши слова, Жанна Витольдовна. Причём, вы не просто знакомы с Валерием Жидких, вы состоите с ним в близких отношениях, — Февралёв провёл ладонью по листу, испещрённому корявыми строчками.

Это была новая справка Сутулова. Её содержание кардинально отличалось от той, что убойщик измельчил в клочья и выбросил в урну. Документ гласил, будто в ходе ОРМ получены достоверные сведения о связи между Жидких и Врублёвской.

— Соседи видели, как он заходил к вам квартиру. Проводил у вас ночь, а утром уезжал, — следователь старался говорить максимально веско.

— Они свечку, что ли, держали? Какие-такие соседи? Нелька, что ли, из семьдесят пятой? Она пускай сперва со своими хахалями разберётся…

Лицо, шея, открытые плечи женщины расцвели неровными багровыми пятнами.

— Что вы себе позволяете, молодой человек!? Вы же паспорт мой видали! Этот ваш Валера мне в сыновья годится! Какая гря-азь! Бо-оже праведный…