Рецидив

Как вдруг! Жуткий человек со страшным ревом, в обрывках некогда дорогой одежды, выскочил из крайнего склепа и, размахивая перед собой обломком ромейского меча, устремился к нам. Из-за длинных свалявшихся волос, его лица почти не было видно. Непередаваемая вонь давно не мытого тела, вперемежку с запахами пота и экскрементов, распространялась от этого создания локтей на сто вперед, отпугивая сильнее, чем его внешний вид.

– Пейвая каго-та мечи к бою! – истошно прокартавило это существо по-ромейски, и выставив перед собой локоть свободной руки на манер щита, уверенно потопало на нас.

«Я вырву кишки этих варваров вместе с моей победой!» – услышал я давно забытый голос.

– Учитель! – Иуда встал передо мной, – Позволь я прекращу его мучения?

Остальные ученики, перехватив поудобней прочные посохи, встали вокруг наших мулов.

– Подожди, друг, Иуда, – мягко отстранил я его с дороги, – Думаю, мы с ним знакомы…

Я сделал шаг навстречу этому человеческому существу и, подняв высоко руку, мысленно приказал: «Остановись! Первый центурион!»

При нашем первом знакомстве, в Кесарии, я не пытался с ним заговорить, хотя прекрасно слышал его и знал, что он также услышит меня.

«Что это за?..» – ромей замер на месте, словно получил удар в щит, но через несколько ударов сердца, справившись с удивлением, продолжил свою атаку, но уже не так решительно.

«Вонючие волосатики! Я еще напьюсь вашей крови, вырежу печень и запеку ее себе на костре!» – столько ненависти и злобы я еще не чувствовал и не слышал!

Хотя, почему не чувствовал?!

В Александрии восторженные люди желали провозгласить меня Машиахом, и возвели на не высокий холмик за стенами города.

– Машиах! Говори, Машиах! – кричали собравшиеся.

Я устало осматривал восторженную толпу, окружившую меня на холме, в первых рядах стояли недавно исцеленные мной торговцы, рядом с ними были их жены и сестры, многие держали на руках детей.

– Люди! – обратился я к ним, – Скоро наступит царство Господне! Верьте обещанному пророками!

И вдруг, с задних рядов послышались истеричные крики, перешедшие в женский визг.

– Адони! – дернул меня за рукав Иуда, – Что-то не так!

Я отмахнулся от него, всматриваясь через головы собравшихся. До меня долетел собачий лай и рычание. Толпа пришла в движение, люди заметались в разные стороны. И тут я заметил, что из городских ворот выбегают вооруженные люди и устремляются в нашу сторону. Среди солдат я увидел огромных собак, с остервенением нападавших на беззащитных людей.

– Что они делают?! – ужаснулся я, – Тут нет оружия!

– Эмил! – окликнул меня по имени Иуда, – Тут нельзя оставаться! – с этими словами, видя, что я не двигаюсь с места, он взвалил меня на плечи и, позвякивая, висящими у него по бокам, сумами с монетами, побежал вниз с холма, прочь от города.

Я пытался остановить его, но он только ускорял бег. Удалившись, от избиваемой толпы на приличное расстояние я заметил, что от черной своры псов отделился один и бросился в нашу сторону.

– Стой Иуда, – приказал я ему, – Нам не убежать от боевого пса!

Иуда опустил меня на землю и, тяжело дыша, выхватил длинный кинжал с резной рукоятью. Когда только успел им обзавестись?.. Огромный пес быстро приближался. Я повернулся к нему, и в тоже мгновение я почувствовал обращенную на меня дикую злобу! Ярость животного, которого долго били и морили голодом. Я ощутил горячее желание рвать наши тела на куски проглатывать и снова рвать, упиваясь сладкой кровью!

– Беги, мой адони… – надсадно выдавил Зэев, прерывисто дыша после долгого бега с тяжелой ношей, – Я задержу эту тварь… до тебя ей не добраться!..

– Нет, друг Иуда, не торопись отдавать свою жизнь! – сказал я, кладя руку ему на плечо.

Я сделал шаг вперед, закрыл глаза и, напрягая всю волю, противопоставил животной ярости боевого пса его же воспоминания о давно забытом материнском молоке, как его ласкала и охраняла мать, когда он только появился на свет.

– Эмил! Адони! Это невероятно… – ахнул Иуда, задвигая кинжал в ножны.

Огромный пес, тяжело дыша, улегся в дорожной пыли и, скуля, стал подползать к нам!

Ярость Руфуса была сродни той, что мне удалось обуздать в боевом животном, недалеко от Александрии.

«Мразь! Твоя кровь будет моей! Я, наконец, напьюсь и наемся! Но ты не пройдешь через границу Великого Рима!» – кипела злоба в голове бывшего примпила «Блистающих».

Я сделал шаг ему на встречу и тут поток черных мыслей переполнил меня. Я услышал, но больше почувствовал, что послужило появлению этого человека так далеко от Цезарии и даже от Иершалима. Это его отряд избил мою Общину, это он лично убил старика, ставшего моим первым Учителем, и это его победил мой брат, пролив кровь полутора сотен самаритян!

«Ты выбрал не тот путь, друг!» – обратился я к нему, – «Твоя когорта давно покинула тебя! Обернись, ты один!»

– Ты кто такой, Плутон71 тебя забе’и? – прокричал он мне, видя, что я его не боюсь.