Решающий шаг

Красногвардейцы не отставали. Слыша свист пуль над своей головой, Артык понял, что кто-то упорно преследует его, и спрятался за какой-то низкой каменной стенкой. Неподалеку укрылся и его преследователь. В ночной темноте опять замелькали вспышки выстрелов: оба не жалели патронов. Довольно долго перестреливались они, темнота лишала их меткости. Вдруг у Артыка патроны кончились, и он выругал себя за излишнюю горячность. Поединок становился неравным — у Артыка оставалось только несколько патронов в револьвере. Но и преследователь его почему-то замешкался с очередным выстрелом. Слышалось щелканье затвора, а выстрела не было. Не спуская глаз с того места, где находился его противник, Артык начал осторожно приподниматься из-за своего укрытия. Красногвардеец тоже поднялся, — темная фигура его ясно обозначилась на фоне звездного неба. В ту же минуту откуда-то со стороны грохнул выстрел. Красногвардеец взмахнул руками и упал. До слуха Артыка донесся заглушённый зов:

— Тыжденко!.. Алеша, помоги!

Этот зов ударил Артыка в самое сердце. Сомнений быть не могло, — голос был ему хорошо знаком. Не раздумывая ни секунды, Артык подбежал к раненому, нагнулся над ним и, уловив неясное бормотанье, тихо спросил, все еще не веря своей догадке:

— Ашир... Это ты, Ашир?

Раненый приподнял голову. В скупом свете ночи глаза его казались огромными.

— Артык... — прошептал он.

— Да, Ашир, это я.

— Ты?

— Это не я тебя ранил! — взволнованно и торопливо сказал Артык.

Ашир слабо пошевелил губами:

— Зна...ю... — Больше у него не было сил говорить, голова его запрокинулась.

Артык поднял друга на руки и оглянулся. Куда идти? В казармы красногвардейцев? Могут задержать как сотника Эзиза. К Чернышову?..

В стороне послышались шаги. Артык позвал:

— Эй, кто там, помоги!

Человек остановился, потом подошел ближе. В руках у него блеснул ствол винтовки.

— В чем дело? — спросил он настороженно.

— Тедженка!.. Брат! — обрадовался Артык. — Помоги отнести раненого... Вашего раненого, Ашира Сахата.

— Ашира? Он ранен?

Не сказав больше ни слова ,и не подав вида, что узнал Артыка, Тыжденко взял винтовку на ремень и переплел свои руки с кистями рук Артыка.

— К Ивану... К Чернышову... — сказал Артык. — Это недалеко.

Тыжденко молча кивнул головой, и они пошли.

Так на сплетенных руках, то останавливаясь передохнуть, то медленно продвигаясь вперед, они осторожно донесли раненого до домика Ивана Тимофеевича.

Напуганная стрельбой, Анна Петровна еще не спала, с тревогой ожидая возвращения мужа. Услышав тяжелый топот на крыльце и слабый стон раненого, она вскрикнула:

— Иван!.. Что — убит?!

— Не волнуйтесь, Анна Петровна, это не Иван Тимофеевич, — сказал Тыжденко, протискиваясь в дверь.— Мы принесли раненого. Сейчас я пришлю за ним санитаров с носилками, а пока пусть он полежит у вас.

Ашира положили на постель, и Анна Петровна захлопотала вокруг него.

Через минуту Ашир открыл глаза. Первые его слова были обращены к Тыжденко.

— Алеша, — сказал он, — это не Артык ранил меня. Тыжденко взглянул на Артыка выжидающе и недоверчиво.

— Да, не я ранил его, — подтвердил Артык, — но я тоже стрелял в него, мог убить.

Тыжденко повернулся к раненому.

— Успокойся, Ашир, — тихо проговорил он. — Мы успеем еще разобраться, кто друг и кто враг.

Он так и не поздоровался с Артыком, не спросил его ни о чем, не порадовался неожиданной встрече, словно никогда не называл его братом.

— Алеша, — снова заговорил Ашир, — мы с тобой еще не раз увидим, как волки становятся ягнятами, когда видят, что деваться некуда...

Кровь бросилась в лицо Артыку. В эту минуту он вспомнил слова, когда-то сказанные ему Иваном: «Уйдя к Эзизу, ты скоро убедишься, что служишь врагам советской власти и своего народа... А право народа — быть беспощадным к врагам».

Артык понял, что дальше оставаться ему здесь нельзя. Попрощавшись с Анной Петровной, он направился к двери. Никто его не останавливал, не спрашивал, куда он идет. Все же Анна Петровна сказала:

— Артык, ты хоть бы подождал Ивана.

Услышав эти слова русской женщины, говорившей во имя прежней дружбы, Артык растерялся. Это был голос матери, ласковый, идущий от самого сердца; он тронул Артыка до слез. Но оставаться было нельзя.

— Будем живы — увидимся. Прощай, Анна Петровна! — сказал Артык и ушел.

Глава двадцать вторая

Артык шел в аул. Ночной мороз к рассвету стал ослабевать. Яркие звезды затянуло серой пеленой облаков. Сделалось как будто еще темнее. Уверенно шагая знакомой дорогой, Артык рассуждал про себя: