Решающий шаг

— Эзиз-хан, по-моему, умно поступил. Я не знаю, как назвать того, кто пожалеет отдать свое добро и свою жизнь нашему великому делу. Что значит в сравнении с этим делом какая-то горстка твоего зерна! Ты — хозяин, мы — твои гости. Потому я не скажу ничего больше, только дам тебе совет: ни с Эзизом, ни с нами, ни с кем-либо еще и не заговаривай об этом. Когда для всех нас придет урожайный год, ты в возмещение потерянного получишь гору зерна.

— Нияз-бек, сынок...

— Господин купец, слово сказано. Если ты не хочешь прогнать нас из своего дома, больше не открывай рта.

— Сохрани аллах, баяр-ага!..

Разговоры с двумя главарями вооруженных отрядов — Куллыханом и Эзизом — не дали никаких результатов. С каждым из них говорили отдельно, каждому дали совет — помириться, но ни один из них не пошел навстречу добрым намерениям приезжего «начальства».

В конце концов вызвали для переговоров обоих сразу. Эзиз пришел в сопровождении Кизылхана и Ар-тыка. Куллыхан привел с собой Келёвхана и Ата-Дяли. Чтобы придать больше торжественности предполагавшемуся примирению, из аулов пригласили самых почетных старейшин.

Но и на тот раз попытка примирить враждующие стороны ни к чему не привела. Куллыхан то и дело бросал колкости в адрес Эзиза. Эзиз некоторое время терпеливо слушал. Наконец, сжав кулак, он повернулся в сторону Куллыхана и с плохо сдерживаемой яростью обратился к нему:

— Эй ты, хромой кривляка, погляди на этих людей! Они самые почтенные люди нашего народа. Как видишь, они не посчитались со своим высоким положением и сами приехали к нам, чтобы водворить мир и благополучие в народе. Считая тебя и меня за разумных людей, они от чистого сердца стараются уговорить нас без брани и крика. А ты, низкая душа, брызжешь ядовитой слюной...

Куллыхан, задрожав от злобы, прервал Эзиза:

— Не распускай свой поганый язык! — и зашарил у себя на боку, ища кобуру.

Эзиз, не обращая на это внимания, продолжал:

— Если тебе мало всего того, что ты натворил, продолжай свои подлые дела! Дай только отбыть благополучно нашим почетным гостям. После этого я сравняю тебе обе ноги!

Куллыхан выхватил из кобуры револьвер.

Эзиз вскочил на ноги, глаза его налились кровью. Его опередил Артык. Он выхватил револьвер у Куллыхана и замахнулся, чтобы рукояткой ударить его по затылку. Присутствующие бросились их разнимать. Келёвхан, дрожа от страха, спрятался за спины других, а тугодум Кизылхан смотрел на происходящее, не зная, принять ли ему участие в драке, или успокаивать Куллыхана. Ата-Дяли подошел к Артыку и сказал улыбаясь:

— Помилуй бог, — это ведь не игрушка. Дай-ка сюда револьвер.

Артык с изумлением посмотрел на спокойное лицо Ата-безумца, в улыбке которого не было ничего обидного, и сам не заметил, как отдал ему револьвер.

Некоторое время все напряженно молчали.

Эзиз еще долго тяжело дышал и не мог прийти в себя.

Молла Дурды был поражен картиной, которую ему случайно пришлось наблюдать. Она повергла его в уныние: «А где же революция? Опять ханы, опять чиновники, баи! Неужели нельзя покончить с ними? Или будет еще хуже?..»

Когда противники несколько успокоились, Нияз-бек, поняв, что увещеваниями ничего не добьешься, решил сообщить предложения, заранее выработанные представителями «национального комитета».

— Куллыхан! — строго сказал он. — Наша забота не в том, чтобы русские создали свою гвардию. Нам дороже всего туркменские джигиты. Это надо понять! Раздор между вами — раздор туркменского народа. Где единство — там бог укрепит, где раздор — разрушит. Я предлагаю обеим сторонам следующее: пусть оба отряда соединятся. Пусть Эзиз-хан останется главой мусульманского управления, а Куллыхан станет командиром объединенного отряда. Пусть они здесь, в нашем присутствии, помирятся от чистого сердца. Нурберды-ходжам, дай им свое благословение!

Эзиз не подал голоса. Не сразу ответил и Куллыхан. Он подумал немного и пришел к выводу, что принять такое предложение никак нельзя. Если сегодня он станет командиром отряда Эзиз-хана, то завтра превратится в его раба. Кроме того, он был уверен, что с помощью отряда красногвардейцев, ожидаемого из Ашхабада, он разгонит отряд Эзиза. Поэтому, не дожидаясь благословения ходжи, он резко ответил:

— Головы двух баранов в один котел не кладут! Если вы действительно хотите нас помирить, то прикажите Эзизу распустить свой отряд и покинуть город. Только на этом я помирюсь. Конечно, я не родня большевикам, хотя и приходится им служить. Но я подчинюсь вашим указаниям только после того, как вы уберете отсюда Эзиза.

Ораз-Сердар, с безразличным видом смотревший на все происходящее, так же равнодушно выслушал и эти слова Куллыхана. Старейшины смотрели в рот Нияз-беку. Вращая своим бельмом на глазу, тот грозно посмотрел на Куллыхана.

— Куллыхан, ты болтаешь вздор! Ты с оскорбительным непочтением относишься к словам представителей национальной власти. Я тебя в последний раз спрашиваю: согласен ты с нашим предложением или нет?

— Нет!

Нияз-бек, подняв дрожащие пальцы к потолку, гневно сказал:

— Ну, ладно! Я тебя еще раз спрошу, когда тебе наденут петлю на шею!