Решающий шаг

Дернул себя за ухо, чтобы избавиться от наваждения, поплелся обратно к центру. Солнышко выглянуло, и ситуация стала казаться не такой несносной, нелепой, мерзкой, какой была на самом деле. Должно же и нам повезти в конце концов, у дороги свои, особенные законы и удача так тесно переплетается с неудачей, что и не отличишь подчас.

Совершенно невероятная история — ни один автомобилист не верит, когда я пытаюсь рассказать ее, — случилась в прошлом году тоже на большой дороге. Камень выбил у нас ветровое стекло и, если бы не душевная щедрость первого встречного — буквально первого, — рухнула бы вся поездка, и так тщательно спланированный отпуск, и купание в теплом море…

Хорошо, память пока не подводит. Вижу отчетливо: летние сумерки, свет переноски, рассеивающийся в не совсем еще темном небе, «первый встречный» и его друзья, поругиваясь, с прибаутками устанавливают на нашей машине свое запасное стекло.

Еще немного полегчало.

— Так зачем же вы это делаете? Чего хотите добиться? Ну что вы все молчите?!

Сидящая на скамейке рядом со мной пожилая женщина прячется, как улитка в раковину, в летнее пальто из серого габардина, давно вышедшее из моды, и, сжав губы, упорно смотрит в землю.

Вот навязалась на мою голову… Только ее не хватало…

Ж е н щ и н а. …Вы глядите на меня, а сами думаете: вот навязалась на мою голову!

С о т р у д н и ц а (улыбается). Нет, почему же… Это наша работа. Вы — приезжая?

Ж е н щ и н а. И не говорите! Летели, летели… Думала, конца-краю не будет…

С о т р у д н и ц а. А почему вы писали именно в нашу газету?

Ж е н щ и н а. Я писала о человеке, всю жизнь прожившем в этом городе. Я и сама здесь родилась… а теперь уже столько лет в районной больнице…

С о т р у д н и ц а. Вы — врач?

Ж е н щ и н а. Медсестра.

С о т р у д н и ц а. Не помните ли случайно номер на ответе? Иначе нам трудно будет…

Ж е н щ и н а. Я привезла ответ и копию письма с собой. Вот.

С о т р у д н и ц а. Та-ак… Ответ подписан мной… Та-ак… ага…

Ж е н щ и н а. Там… там только хорошее… и я не понимаю…

С о т р у д н и ц а. Минуточку… вспомнила, кажется. Вы сообщаете о событиях более чем тридцатилетней давности…

Ж е н щ и н а. Разве это меняет что-нибудь?

С о т р у д н и ц а. …И человек этот давно умер.

Ж е н щ и н а. Да, но…

С о т р у д н и ц а. Газета призвана отображать сегодняшний день. Мы охотно печатаем письма о добрых поступках ленинградцев, совершенных вчера, позавчера, неделю, месяц назад. Но мы не можем уходить так далеко в прошлое. Или…

Ж е н щ и н а. Или — что?

С о т р у д н и ц а. Или это должно быть строго документированное воспоминание о каком-нибудь значительном событии в истории города, даже всей страны, — такой материал мы могли бы приурочить к соответствующей годовщине. Или, допустим, страница из жизни выдающегося, популярного, хорошо известного читателям деятеля. А тот, о ком вы пишете…

Ж е н щ и н а. Он, конечно, был рядовой человек. Но, уверяю вас, очень заслуженный. Вся его жизнь…

С о т р у д н и ц а. Ну посудите сами: сколько заслуженных людей в пятимиллионном городе! Тем более за тридцать лет сколько наберется. А газет — раз-два и обчелся. Верно?

Ж е н щ и н а. Верно… Хотя сотрудников у вас… Я шла, шла по коридорам, пока отдел писем разыскала…

С о т р у д н и ц а (строго). Что вы этим хотите сказать?

Ж е н щ и н а. Ничего такого… Просто я не думала…

С о т р у д н и ц а. У каждого сотрудника — свой отдел, свой круг вопросов…

Ж е н щ и н а. Ну конечно.

С о т р у д н и ц а (помолчав). Кроме того, этот (ищет в письме)… этот ваш Иван Семенович не совершил, честно говоря, ничего особенного. Он помог вам в трудную минуту, и это прекрасно. Допустим, он также бескорыстно помог не вам одной… Но, в общем итоге, это явление обычное, а не исключительное!

Ж е н щ и н а (растерянно). В общем итоге… Вы так думаете?

С о т р у д н и ц а. Уверена. Хороших людей у нас больше, чем дурных, черствых, гораздо больше. Они в массе… не так заметны, что ли. Вы сами помогали кому-нибудь?

Ж е н щ и н а. Помогала…

С о т р у д н и ц а. Вот видите. А ведь вы не ждете, что об этом сообщат во всеуслышание, правда? Тем более через много лет. Кстати, а почему вы раньше не написали, тогда же?

Ж е н щ и н а. Я… я очень молодая была… И он был еще жив… А потом… А теперь все его родные и близкие умерли…

С о т р у д н и ц а. Прискорбно, разумеется, что все скончались, но ничего не поделаешь, судьба…

Ж е н щ и н а. Видите ли… Если я не скажу о нем ни слова, то уже никто не скажет. Никто… Никогда… Будь Иван Семенович хоть сколько-нибудь знаменит, тогда другое дело, тогда оставалась бы надежда, что кто-то другой… А так…

С о т р у д н и ц а. И это достойно сожаления, что и говорить, но поймите и вы нас.

Ж е н щ и н а. Может быть, попытать счастья в других отделах?

С о т р у д н и ц а. Ну что вы!

Ж е н щ и н а. А если обратиться… к главному редактору?