Решающий шаг

Валера, ее ровесник, никогда не был для Маши главой семьи; бесконечные разъезды, перелеты, тренировочные сборы ставили его особняком. Он был ей верным мужем. До копейки отдавал все, что зарабатывал, — получалось немало. Она была с ним, в общем-то, счастлива. И все же, по чисто женскому счету, Маша ощущала Валеру скорее сыном, чем мужем, причем даже не старшим сыном — опорой семьи, а не то средним, не то младшим — отрезанным ломтем.

Возникал Валера — и сразу оказывался в центре внимания.

Потом он вновь исчезал, и она оставалась вдвоем с Колькой — и по сыну, как по компасу, выверяла и свое поведение, и курс, которым плыла их небольшая семья.

10

Когда Валера вернулся в тот вечер домой, сын уже крепко спал.

Будить его Маша не разрешила.

На другой день, ранехонько, команда улетала на матч — никакого разговора отца с сыном состояться, естественно, не могло.

Возвратился Валера три дня спустя, ночным самолетом.

Зато следующие за возвращением денечки были у него полностью свободными.

И очень кстати: можно было не только отдохнуть, но и отпраздновать свой день рождения.

Это был главный для семьи день в году.

Маша родилась в августе — кого в гости позовешь, когда город все равно что пустой? Тортик какой-нибудь скромный, бутылочка шампанского, фруктовый салат — все дело.

День рождения Валерия Федоровича отмечали знаменито.

Приглашалась футбольная элита: начальство — с супругами, остальные поодиночке: места не хватило бы.

И то: под длиннющую, еще бабушкину скатерть запихивали все столы и столики, имевшиеся в наличии, Колькин в том числе.

Родственников звали назавтра, на «черствые именины».

Кроме спортсменов, постоянно приглашенными считались две Машины сослуживицы, Шура и Саша, — их нарочно обозначали так, чтобы не путать.

Допуская девушек к торжественному застолью, Валера оказывал любезность жене — праздник делался отчасти и ее праздником тоже; кроме того, присутствие незамужних, непритязательных и миловидных хохотушек сильно поднимало тонус мужского большинства компании.

Гости приносили подарки; Валерий Федорович подарки любил — это было общеизвестно.

В тостах льстили хозяину безбожно. Валера понимал, что он — далеко не Пеле, но в дни рождения верил почему-то восхищенным оценкам своей персоны.

Танцевали, сдвинув столы и закатав до половины палас.

Курили преимущественно дамы.

11

И на этот раз все было как обычно, если не считать того, что отсутствовал Колька: он заранее предупредил мать.

На всякий случай, он вообще ушел из дому раньше, чем проснулся отец, отсыпавшийся после долгого рейса.

Маша шум поднимать не стала: может, так правильнее: взрослые гуляют — зачем ему? Встревожилась, конечно, в глубине души.

Валерий Федорович надулся было, но невидимая стена, вставшая между ним и сыном в день матча, приглушила обиду.

Тем более отца Колька поздравил. На кухонном столе была обнаружена красочная открытка с надписью синим фломастером:

поздравляю днем рождения николай

Повертев открытку, Валера горделиво фыркнул: чем-то она пришлась ему по душе — может быть, телеграфным стилем или «взрослой» подписью?

Гости на отсутствие Кольки внимания не обратили, только Шура и Саша выразили пламенное желание расцеловать бутуза, но, узнав, что Кольки нет дома, сразу же утешились.

Еще о Кольке спросил запоздавший Петя Синицын, но у Пети имелась на это своя, особенная причина.

Он рассчитывал встретить здесь сегодня младшую сестру хозяйки; несколько раз видел он девушку, вместе с Машей, на стадионе, но знаком не был, а тут вроде представлялся случай провести с ней целый вечер.

Из-за этого только принял Петя приглашение; Фролова он терпеть не мог, считал Валеру обузой для команды, и ссора в парке, о которой вспомнил Колька, отнюдь не была случайностью.

Хозяин дома, тоже не склонный к компромиссам, пригласил Синицына исключительно потому, что не пригласить не мог: Петя был классным футболистом, а элита за столом у Фролова должна была быть вся, в полном составе.

Петя надеялся посидеть с Галей рядышком, потанцевать, побеседовать и, в зависимости от того, как пойдут дела, договориться, может быть, о встрече на нейтральной территории.

Увидев же, что Гали нет, и желая выяснить, где она, Петя никак не хотел в то же время, чтобы вопрос его выглядел нарочито, и начал поэтому издалека.

— Что-то не все семейство в сборе, Мария Самсоновна, — сказал он, вручая хозяйке три бледно-розовые гвоздики. — Где же наш друг Колька?

— К приятелю пошел, заниматься — у них контрольная завтра.

— Та-ак… А Галина Самсоновна?

Маша бросила на футболиста быстрый взгляд.

— Галка — в командировке.

Она умчалась ставить гвоздики в воду. Синицын ей нравился; кстати, он единственный принес сегодня цветы, и проявленный молодым человеком интерес к сестре обрадовал Машу: Галку пора было выдавать замуж.

Петя развел руками, кивнул грустно; больше ему тут делать было нечего.

12

Вернулся Колька ближе к одиннадцати — тошно стало слоняться по улицам.

Он рассчитывал незаметно проскользнуть к себе и забраться в постель, но в коридоре натолкнулся на начальника команды Генриха Свияжского.