Репо

— Только не этот Особый К (прим.перев.: Special K — кетамин, средство для неинголяционного наркоза) или Мексиканский Валиум (прим.перев.: Mexican Valium — транквилизатор) дерьмо, — сказал он мне однажды вечером, когда мы складывали таблетки в пакеты за его обеденным столом, ссылаясь на Кетамин и Рогипнол (прим.перев.: рогипнол — наркотик, снотворный и седативный препарат). — Я, может, и настоящий сукин сын, но я не продаю дерьмо, с которым некоторые пиздатые ублюдки собираются насиловать маленьких девочек.

Мой дядя Сет, торговец наркотиками с совестью.

В течение следующих пяти лет он подходил к делу вплотную. Он научил меня, как избегать хороших копов, расплачиваться с нечестными, знать, когда сделка сорвется, прежде чем это произойдет, как выбирать людей с конкретными навыками, чтобы добавить их в «команду». Он показал мне, как восстановить двигатель, покрасить машину, как чертов профессионал, ездить на механике, ценить хорошую музыку, очаровывать женщин, принимать удар, а затем бросать сокрушительный удар в ответ. И, наконец, не в последнюю очередь, он научил меня стрелять. Хорошо стрелять. Он превратил меня в мужчину. И, конечно, я не был хорошим человеком, как и он. Но я был сильным, умным, способным, умелым.

К пятнадцати годам я уже помогал ему разбираться вместе со всеми остальными его людьми.

К шестнадцати годам я был частью его команды, как и любой другой. Не потому что я родственник, а потому, что я, черт возьми, заслужил свое место.

Через два дня после того, как мне исполнилось семнадцать, я вошел в нашу квартиру и увидел его лежащим в куче собственной крови на полу гостиной. Он не был мертв, его грудь поднималась и опускалась в странном, неестественном стробоскопическом движении. Он посмотрел на меня, когда я замер, и попытался поднять руку, чтобы указать на что-то рядом со мной. Я пропустил это, хотя и следующее, что я понял, я почувствовал, как нож разрезал кожу моей щеки от глаза до челюсти.

Потом была боль.

Очень много боли.

Пока ее не стало, потому что я потерял сознание.

Я проснулся от того, что коп склонился надо мной, проверяя мой пульс.

Мне не нужно было спрашивать. Я просто прочел мрачную реальность на его лице. Мой дядя был мертв.