Replay

Антон вновь отворачивается, разрывая зрительный контакт. Уводит взгляд. Не позволяя надеяться на продолжение этого бестолкового разговора. Уходить от которого, отчего-то не очень и хочется… а оставаться… Замирая, словно в ожидании, когда разведённые в разные стороны мосты, всё же вновь вместе сойдутся… нет смысла.

– Хочешь, чтобы, оплакивая твой уход, я сыграла настоящие чувства? – выпаливаю рассерженно, пытаясь отстоять свою правду. Всё же не желая, чтобы он уходил. Не так. Хотя и с трудом представляю, как вести себя дальше, если вдруг передумает и останется. Вроде бы я и сама когда-то просила Всеволода уволить этого хама, а теперь… кажется, что без него в этом доме станет слишком пресно.

– Нет уж, увольте, – заходится смехом. – Адресуй предложение тому, кто в этом больше нуждается. Я как-то не привык к суррогатам в виде продажной любви и всем её проявлениям.

Выпускаю нервный смешок в ответ на его замечание. С большим трудом переводя дыхание от удушающей обиды. Заслужила. Что скажешь… Какого черта я вообще припёрлась сюда? Чего ожидала? Мелодрамы, пронимающей до слёз? Разговора по душам ? Обнажающего мысли. Чувства. А получила… Сама завертела ситуацию. Сама стала камнем преткновения между двух мужчин… Самой и искать из этого лабиринта выход. Место или возможность, которая могла бы всё изменить.

Возвращение в пределы отведенной мне спальни заняло меньше времени, чём "спланированный " побег. Я и не пыталась скрыть свои передвижения в доме. Гонимая эмоциями, от которых желала найти успокоение за массивной, литой дверью. Скрыться под тяжестью холодного одеяла, ограждающего от мира, в котором не определено моё место. Не обозначен смысл бесцельного существования. Выживания. Коротания бесчестного количества дней… Сон не шел, а ночь, тем не менее, близилась. Ещё одна из отведенных в мой срок. И я, точно узник, питала надежды, что она пролетит скоротечно, притянув за собой очередной серый день. Приносящий определенное удовлетворение тем, что с его окончанием я смогу сделать в сознании ещё одну незримую зарубку, приближающую к желаемому освобождению. Дню, когда смогу свободно вздохнуть. Без указки. Обрету право на распоряжение своей жизнью, построенной с нуля. В которой, из нынешнего окружения, рядом останется место только для мамы.

Прохладный душ с утра. Единственное необходимое для пробуждения. В отсутствии бурчащей под нос Полины; присутствия Всеволода, так и не появившегося мне на глаза после очередного сверхважного звонка; возможность ещё немного побыть наедине с самой собой. Не спеша натягивать на лицо чужеродную маску.

– Заждался тебя внизу, – отдаётся приглушённым эхом от стен помещения, пропитанного влажным воздухом.

– Не припомню, чтобы была обязана спуститься к определенному времени, – произношу с минимальной нервозностью, глуша в себе учащённые удары сердца, зашедшегося в испуге от неожиданного появления Всеволода рядом. Его пальцы скользят по влажному телу, не страшась намочить манжеты белоснежной рубашки, в которую поутру уже успел облачиться хозяин дома. Рывком выключаю душ, отстраняясь на десяток сантиметров, под оглушающий сигнал его телефона, сопровождающийся очередным недовольством, сводящимся к тому, что он уволит звонящую при первой возможности. А я бы, пожалуй, поблагодарила её за излишнюю назойливость, так кстати отдаляющую от меня Всеволода.

– Жду внизу, – бросает в приказной форме. И это действует отрезвляюще, дисциплинируя действия и мысли. Через двадцать минут я уже отпиваю глоток дымящегося кофе, послушно кивая в местах пауз, допускаемых Баженовым в своём монологе. Собрание акционеров. Очередное. Пустое. Бессмысленное. На которое мне предстоит явиться в одиночестве. Заверяя присутствующих в своём превосходстве.

Выхожу, наблюдая на горизонте сгустившиеся тучи. Самая, что ни на есть подобающая авансцена для предстоящего мне исполнения. Всеволод галантно подводит к припаркованному у газона автомобилю, приоткрывая дверь. Оборачиваюсь, наблюдая за приближением Антона к водительской двери. Выпаливая на выдохе с присущей громкостью для резонной фразы:

– Я не поеду с ним!

Оба мужчины оборачиваются, явно недоумевая над моим неожиданным выпадом.

– Как вообще можно сесть с утра в автомобиль с тем, кто до полуночи злоупотреблял алкоголем? – не унимаюсь, продолжая стоять на своём.

Посредственный взгляд Всеволода перемещается на Антона, ехидно заверяющего хозяина об удовлетворительности своего состояния. И тот принимает слова водителя с подобием понимания, вынося неадекватный вердикт:

– Если его рискнут остановить… – пожимает плечами, с ухмылкой смотря на меня, – Штраф заплатит из своих кровных. Сомневаюсь, что на реакции эта выходка коем образом отразится. Прошло более восьми часов.

– Я… – хлопая глазами, берусь возражать, натыкаясь на стену непонимания, возведенную альянсом сильного пола. Замолкаю на полуслове, насупившись, поглядывая на обоих.