Replay

– Хочу вдолбить в твою головку, что мы далеко не выбираем с кем нам быть. Встречающиеся на пути люди, ни больше, ни меньше, чем подачка судьбы. Отшвырянные за ненадобностью отбросы. Либо же те, кто может стать сущим подарком. Если не станешь копать глубже, пытаясь дойти до сути. Разворошить, столь же прогнившее нутро. За каждым из нас остаётся лишь выбор: жить в привлекательной лжи или же самолично уничтожить себя, добиваясь неприглядной правды.

Табачный дым наполняет кабинет, стирая собой запахи, наполняющие небольшое пространство. Воздух становится тяжелее. И мне совсем не хочется его вдыхать. Пропитываться изнутри горечью, от которой не в силах закрыться. И всё же дышу. Глубоко. Не имея возможности выбора. Смиряясь с этим незначительным шагом, принимая внутри себя и всё остальное, чего следует ожидать.

Всеволод движется совсем бесшумно, но поток воздуха, провоцируемый его приближением, словно предупредительный сигнал об опасности, за секунды до прикосновения рук, охлаждает и без того озябшую кожу.

– Это всё из-за неё… – выдавливаю из себя тихо, слыша в ответ едва различимый смешок. Бью наугад, складывая в уме вихрем пронесшиеся в сознании слова, жесты, поступки, совершенные, сказанные за не столь долгий период нашего знакомства… В одночасье пугаясь своего выпада, дополняю сухо: – Твоей поездки…?

– Не пытайся примерять на себя роль заурядного психотерапевта, – произносит, точно отмахиваясь. – Нет такого камня преткновения, который нельзя растереть в пыль на своём пути. В этой жизни всё завязано на деньгах или сексе. Обоюдно. Или же порознь. Я, в отличие от тебя, умею получать удовольствие от обоих понятий.

А я…? Чёрт… С превеликим желанием отказалась бы от всего вышесказанного…

Его губы накрывают мои. Захватывают власть, наполняя рецепторы привкусом стлевшего табака. Никакой анестезии в виде сладости жвачки или же другого привкуса, позволяющего испытать долю удовольствия от глубокого поцелуя, буквально изматывающего мой рот, Всеволод не предоставляет. Лишь запах мужчины, берущего то, чего хочет в данный момент. Не спрашивающего разрешения. Не интересующегося мыслями, желаниями, возникающими в моей голове. Его мнение главенствующее. Единственно верное. Следовательно, стоит преклонить колени. У меня нет права голоса. Так будет. Так должно быть. Так… надо?

Его пальцы проникают под узел, зафиксированный в ложбинки груди. Рука тянет на себя, провоцируя нерешительные шаги вперед. Мелкие перетаптывания. Буквально на месте.

Глухой звук от каблуков ботинок, ударившихся о твёрдую поверхность. Тянет вниз корпус тела, увлекая вслед за собой. Присаживаясь на кожаный диван? Вроде именно он стоял вдоль стены. Без усилия натягивая веревки, усаживая меня в ногах, опустив перед собой на колени, утопающие в мягкости пушистого ковра.

С трудом дышу, сжимая челюсти от сковавшего неудобства. Не принося себе боли, мне не отклониться назад, не податься вперёд. Все мои движения, не столь явные попытки скинуть с себя ловко затянутые путы, ограничиваются извиваниями змеи, пляшущей под дудку заклинателя.

Стягивает волосы в кулак, запрокидывая мою голову назад. Врезаясь натянутой веревкой в шею настолько, что становится практически невозможно дышать. Из горла вылетает подобие крика, заглушенное хрипотой дыхания. Пугающий отзвук вовсе не похож на оттенок моего голоса. Это нечто, напоминающее вой израненного зверя. В висках пульсирует сердце. Под крепкой нитью на шее возникает болезненное сжение, а в сознании проносится ураган мыслей, бессвязных обрывков фраз, вызывающий головокружение. Покрывает щеки влажными поцелуями, слизывая слой испарины, вышедшей на пылающей, от ощутимой нехватки кислорода, коже. Рывком к себе, ослабляет верёвку, произнося тихо, с присущей голосу хрипотцой, затрагивающей глубины сознания.

– Своей непокорностью ты провоцируешь слишком разнообразные желания. Самолично расщепляешь на атомы крупицы жалости, сострадания, которые, в принципе не умею испытывать. И, с каждой минутой, я всё больше хочу тебя уничтожить.

Голос звучит обманчиво спокойно, а напряжение во мне достигает своего апогея. Неспешными движениями, лаская кончиками пальцев огнём горящие щеки, продолжает бесстрастно:

– Уничтожить все чувства к тебе. Эмоции, что ты порождаешь. Заставить тебя очутиться в похожем котле. По соседству с тем, что я успел обжить за последние годы. Хочу вознести тебя к небесам и опустить руки. Почувствовать желанное опустошение… И я не могу сказать, кому из нас двоих он произносит эти слова: мне, или той, чей образ я олицетворяю в его голове.