Replay

Откидывая бумаги в сторону, закрываю лицо руками, издавая болезненный стон на тяжёлом выдохе. Вокруг поют птицы. Погода благоволит к расслаблению на палящем солнце. Так и хочется скинуть с себя остатки неофициальной одежды, (шорты, да широкую футболку), уткнуться носом в натянутую ткань лежака и отрешиться от навязчивых мыслей, позволив горячим лучам разогреть затёкшие, от неудобной позы, мышцы.

Лай собак оглушает. Лязг железа, раздающийся со стороны. Я не слышала звука подъезжающего автомобиля, но сердце заходится дробью, словно чувствуя его приближение. Зная, что до моего очередного провала остались считанные секунды.

Привстаю, направляясь в дом. Пытаясь ровно дышать, пересекаю библиотеку, останавливаясь напротив парадной двери. Руки дрожат. Смыкая их меж собой, прячу за спину, ощущая липкий слой на ладонях, в миг покрывающихся испариной. Один. Два. Не смею подойти ближе, растягивая губы в улыбке. Стараясь слиться с ней. Сделать более гармоничной. Чувственной. Три. Четыре. Жду, затаив дыхание. Слыша за дверью нарастающие шаги, повторяющие быстрый ритм моего взбесившегося сердца. Привстаю на мысочки и медленно опускаюсь, пытаясь слегка устранить напряжение, сковавшее тело. Пять. Шесть. Ручка подаётся вниз. Дверное полотно, точно в замедленной съёмке, двигается на доли миллиметров, стирая с моих губ приклеенную улыбку. Застываю истуканом, сжимая за спиной кулаки. Хочется зажмуриться… Да наказание, последующее за столь "радушным приёмом" от подобного жеста, только усугубиться. Семь… Кусаю губы до боли, натыкаясь на его взгляд. Холодный. Покрывающий инеем открытые участки моего тела. Ощутимо передергивает, вызывая желание отступить назад. На шаг. Два. Три… Да только бежать отсюда мне некуда.

– Не рада меня видеть? – бросает насмешливо.

– Нет, – несвязно мотаю головой, пытаясь уверить в обратном, невнятно бормоча взгляду, затянутому поволокой нескрываемой злости. – Рада… ты даже не представляешь насколько… Наконец-таки избавиться от общества твоего прислужника, ходящего за мной по пятам…

Не выдерживая сканирования, увожу глаза в пол, рассматривая свои ногти на босых ногах.

– Если так, могла бы одеть нечто более подобающее, – фыркает с толикой неприязни. – Или же разделась бы полностью…

– Чтобы ты с порога понесся искать любовника в моём шкафу? – усмехаюсь нервно, выпаливая первое пришедшее в голову. Не логично? Отчего же? Если тот тип и посмеет заявить что-то Всеволоду, из ряда своих нереализованных фантазий, так вот он противовес! Я не была в курсе точного времени появления всемогущего в доме, но не разгуливаю в этот момент голышом, срывая овации и щедрые чаевые с прислуги!

– У меня для тебя две новости, – продолжает нейтрально, отфильтровывая за ненадобностью мои слова. – Хорошая и… – сердце замирает, готовясь провалиться вниз. В голове пролетает тысяча мыслей, связанных с мамой: от усугубления диагнозов до… подсчёта дней, число которых складывается из крепко сомкнутых мною за спиной пальцев. Сглатываю, не осмеливаясь уточнить. Ожидая продолжение фразы, как самого жесточайшего приговора, оглашаемого настроенному на снисходительное пожизненное. С мольбой вглядываюсь в его глаза, слыша успокаивающее и напрягающее одновременно:

– Ещё лучше, – завершает, затаив оскал в уголках приподнятых губ. – Как считаешь, за моё отсутствие, ты смогла их заслужить?

Многократно киваю, словно не сдерживая нервный тик, пронизывающий тело. Ухмыляется ответной реакции, вмиг застилая лицо непробиваемой маской. Произнося с холодом стали, пронизывающей голос:

– Иди в мой кабинет. Я буду через десять минут.

И я иду. На автомате. С трудом не врезаясь в углы. Опустив взгляд на свои колени. Не чувствуя ничего, кроме ведущей на поводу обязанности. Это лучшее стечение обстоятельств, чем те варианты, что выстраивались перед моими глазами. В ожидании… ожидания. Чёрт! Как же глупо звучит! Слова не идут на ум, пытаясь предугадать его мысли. Дискуссия с ним невозможна. Я проигрываю в зачатке, глотая обрывки собственных мыслей. Тех, что он заменяет своими, выжигая в голове фразы, каленым железом своего взгляда. Останавливаюсь после надавливания внутрь легко подающейся двери. В темноте, которую не решаюсь нарушить. Совершаю тройку шагов. В глубину кабинета, тонущего во тьме. Рискуя свернуть себе шею, оступившись, или наткнувшись на незнакомые предметы. Не зная планировки. За два дня своевольности, так и не решаясь без спроса сюда зайти. Отыскать нечто, способное выступить козырем в игре. Раскрыть секреты…

– Не оборачивайся, – произносит со всей строгостью, которую может вместить и так, не столь ласковый голос. Свет вспыхивает, ослепляя, за секунду до прикосновения его пальцев, ложащихся на мои глаза. Прикрывая под собой веки, плавно ведёт ладонь вниз, накрывая губы. Невесомо и одновременно плотно. Словно сдерживая мои слова.

– Всё портят твои глаза, – произносит надменно. С нескрываемой неприязнью. Или же отрицанием столь неугодного факта. – Без этого взгляда ложь была бы более красива. Почти безупречна.