Replay

Дом спит, храня в своей темноте сокровенные тайны. Дверь в спальню Всеволода плотно прикрыта. Стараясь ступать бесшумно, продвигаюсь к лестнице. Спускаюсь, попадая в гостиную, тонущую в тусклом свете от небольших бра, закрепленных по углам комнаты. Тишина. Лишь проём кухни освещён более ярко. Быть может в этом доме так принято и на ночь не везде гасят свет? Бросаю взгляд на часы. Маленькая стрелка застряла в правой стороне циферблата, почти дойдя до трёх. На всякий случай застегиваю ещё пару свободных пуговиц на рубашке, гадая, кого из обитателей дома могу встретить в столь неурочное время. Может, вернулся вечно снующий поблизости Кир? Его присутствие рядом, пожалуй, менее напрягающее, чем ощущение близости остальных. Требующих от меня соответствия не столь однозначным критериям.

Стопорюсь в дверном проёме, машинально обхватывая себя руками. Интуитивно выставляя пред собой блок. Пытаясь сохранить хладнокровную маску, при взгляде на открывшуюся картинку, сбивающую с мысли, зачем я вообще посмела спуститься сюда.

На столе вазочки с разнообразным печеньем: шоколадным, покрытым яркой глазурью, классическим, мятным, вызывающим усиление слюноотделения. Чёрный пиджак сброшен на спинку соседнего стула. Ворот рубашки расстегнуть. Галстук ослаблен. Манжеты завернуты почти до локтей. А в его руках… покоится стакан молока. Всё умиление, от представшей взгляду картинке, портят, разве что, его глаза. Окидывающие тяжестью, если не сказать, суровостью пренебрежительного взгляда.

– Присоединяйтесь, Кристина Владимировна, – процеживает с подобием улыбки, в которой от искренности нет и единой капли. И не понятно, с чего я вызываю у этого парня столь явную неприязнь, которую он даже не пытается скрыть. Будто я успела перейти ему где-то дорогу или же чем-то серьёзно насолить.

– Не могу припомнить вашего отчества, – проговариваю сухо, задумчиво хмуря лоб.

– Не утруждайтесь, – парирует скалясь. – Слишком много информации наверняка с трудом укладывается в вашей маленькой головке.

– Верно, – отвечаю тихо. Голос звучит спокойно, хотя внутри всё и заходится в бешенстве, вызывая желание съязвить в ответ. – Ни к чему запоминать имена прислуги, с которой пересекаешься от случая к случаю.

Широко улыбаюсь в ответ на его молчание. Плавно ступая вперед, к холодильнику, из которого намерена схватить первое попавшееся под руку, убравшись отсюда подальше. Тяжелый чайник дрожит в руке. Вода не слишком горячая, но кипятить его вновь, затрачивая на это минуты ожидания, как-то не хочется. Тарелка с готовой едой отправлена в микроволновку, на дисплее которой слишком медленно исчезают секунды.

– Стакан молока отлично нейтрализует алкоголь, – вставляет, словно между делом, в затянувшуюся паузу. – Насколько я погляжу, вы абсолютно не умеете пить.

Поворачиваюсь, ловя его взгляд, застопорившийся где-то в области моей талии. Бросая в сторону его обладателя, отчасти, излишне резко:

– А тебе платят за то, чтобы всё подмечать?

– Возможно, – усмехается пронзительно глядя в глаза.

– Сам доложишь хозяину цвет моих трусиков, или же мне рассказать о том, что его прислужник откровенно пялится на меня? – уточняю кривясь.

– Было бы на что смотреть, – фыркает безучастно. – Не считай себя центром вселенной. Ты всего лишь порядком разлила кипяток мимо кружки.

(А.С.)

Опускаю взгляд, давя в себе желание рассмеяться, наблюдая её растерянность, хаотичность движений в попытке убрать со столешницы лужу, которую она создала. Маленькие ножки переступают по плитке, стараясь не попасть в скатывающиеся на пол капли. Яркие красные ноготки так и переливаются в движении, приковывая к себе взгляд. Сейчас эта девчонка кажется слишком маленькой, хрупкой, одетая в чужую рубашку, то ли скрывающую, то ли оголяющую тело. Под каким углом посмотреть. Обычно девушка в мужской рубашке выглядит сексуально. Она становится точно заклеймлена её обладателем. Пропитана его запахом. Наделена особой сферой влияния. Мужская рубашка на женском теле, на оголенном теле, – точно ключ, выданный в личностное пространство. Бесспорно – это один из самых эротичных нарядов. Если на ней твоя рубашка. И девушка тоже твоя.

На той, что стоит впереди, эта вещь смотрится красной тряпкой. И вскрывать то подобный подарок судьбы желания не было, тем более, зная его обладателя, но взгляд притягивает так, что с трудом получается его отвести.

Достаточно резко отворачиваюсь, когда она наклоняется вниз, вытирая забрызгавшие пол капли. Мать твою… не хватало мне действительно знать цвет её белья… Фыркаю про себя, осознавая нелепость ситуации. Она считает, что я после этого не смогу спокойно уснуть? Самодовольная дура… Капли с её волос впитываются в плечи, увеличивая на них влажные пятна, расползающиеся на спину и грудь, а ворот рубашки оттопырился так, что открывает обзор на скрытые ранее части тела. Эта девица настолько озабочена устранением сотворенного беспорядка, что и не замечает подобного казуса.