Replay

Тянусь за бутылкой воды, стоящей в ячейке подставки между сидений, едва не отлетая вперед от резкого перестроения к обочине и торможения юзом. Сердце, в доли секунд, заходится галопом. Губы пересыхают. Отчаянно быстро моргая, кручу головой, осматриваясь по сторонам, в попытке понять, что же произошло. Что послужило причиной подобного поведения? Отстегиваю ремень, сдавивший грудную клетку, рывком впившийся в кожу, оставив на оголенных участках заметные следы. Всеволод сидит, как ни в чем не бывало. Сложивши домиком руки на окантовке руля. Едва приоткрываю рот, не успевая озвучить и слова из тех, что могу сложить в банальный вопрос. Глотая большой объём воздуха с его резким:

– Заткнись.

Обнимаю руками колени, стопоря взгляд на приборной панели, слыша щелчок его ремня. Водительская дверь приоткрывается, пронзая потоком холодного воздуха, знобящее от подоспевшего страха тело. Кусаю губы, усиливая захват рук. Приносящий в сознание мысль о мнимой безопасности. Зажмуриваю глаза от очередного порыва воздуха. Уже с моей стороны. От ощущения его пальцев, окольцовывающих моё предплечье. Рывка к себе с жёстким "выходи", едва различимым сквозь ритм незнакомой песни…

Распахиваю ресницы, из-под толщи которых, текут крупные слёзы. Расцепляю дрожащие руки, опуская ступни. На ощупь, пытаясь надеть на них туфли. Оглушенная более громким и сковывающим движения:

– Выходи!

Виски пронизывает острая боль. Хаотично перебирая пальцами подол платья, на непослушных ногах, вылезаю из салона, ступая на гравий. Камни впиваются в кожу, провоцируя на щеках новый поток из слёз, а Всеволод, не отпуская тугого захвата, подталкивает меня вперед к задней двери автомобиля.

– Никчёмная девчонка, – припечатывает бедром к крылу, пропуская пальцы сквозь локоны. Натягивает их, сжимая руку в кулак, запрокидывая назад голову. – Ты даже не способна убедить меня в обратном!

Дергает на себя дверь, буквально вталкивая меня в салон. Плашмя. Падая затылком на кожаную обивку. Пытаюсь приподняться на локтях, одновременно совершая нелепую попытку подтянуть к себе колени. Как-то сгруппироваться. Он нависает надо мной быстрее, чем я осознаю мысль, что пытаться "бежать" бесполезно. С железным лязгом от бьющейся о кузов пряжки, вытаскивает из брюк ремень, собирая кожаным кольцом вместе мои запястья. Затягивает до предела, не оставляя и миллиметрового зазора, фиксируя руки за моей спиной, подвешивая в воздухе на крючке для костюма. Задирает подол платья. Резко. Бесцеремонно. Грозясь разорвать материал. Не слыша моих тихих просьб остановиться. Говоря громче. В разы. Превышая тембр льющейся из динамиков музыки.

– Убеди меня в том, что я тебе нужен, – звенит сталью, отзываясь болью в сознании. Врезаясь резкими толчками в тело, не способное ответить на подобную ласку чем-то большим, кроме потока неиссякаемых слёз. Хаотичные слова, срывающиеся с моих губ, не способны склонить его к этой мысли и на сотый процент. Бормотание переходит в подобие всхлипов. Не столь от физической боли, сколько от жалости, что испытываю к себе. Глупой. Импульсивной. Накрывающей с головой. Застилающей другие чувства… Пытаюсь сдернуть запястья с крючка, точно пронизывая пережатые мышцы стальной иглой. Так нельзя… Я знаю. С ним надо иначе… Но как? Когда включается инстинкт самосохранения сохранить хладнокровие в жестах и мыслях? Я выдавливаю из себя слова, смутно тянущие на правдоподобные комплименты. Не понимая, что в действительности он хочет услышать. Путаясь во фразах. Повторяясь… В итоге, почти шепча в приоткрытые губы:

– Прости меня…

Я не могу сменить позы, ощущая, как его рука спускается вниз, замирая на моей шее. Останавливается большим пальцев в районе сонной артерии, где через секунды оказываются и его горячие губы. Он почти не двигается, словно ожидая от меня продолжения. И мне не остаётся ничего кроме попытки импровизировать, развивая опасную тему.

– Я этого не хотела… – произношу, едва дыша, сомкнув вздрагивающие, от подошедшего к горлу страха, ресницы.

Он отвечает лёгким поцелуем на коже и усилением захвата руки, от которого начинает кружиться голова.

– Я же люблю тебя… – роняю тихо, выпуская в воздух нервный смешок.

– Ты слишком банально врёшь… – пожалуй, это последнее из услышанного мной перед тем, как глаза заволокла непроглядная темнота.

Глава 14

Звук открывающейся двери бьёт по ушам, словно удар отбойного молотка. Голова идёт кругом. Горло пересушено настолько, что трудно глотать. Более-менее глубокий вдох приносит боль, искривляющую лицо. С трудом приподнимаюсь с сиденья, пытаясь справиться с ощущением качки. Сконцентрироваться на предметах, ходящих из стороны в сторону перед глазами. Рука Всеволода молчаливо протянута вперёд. Отмахиваюсь от неё, стараясь не поднимать голову вверх. Не смотреть в его глаза. Понимая, что не в силах выдержать этого взгляда. Требующего от меня невозможного. Того, что понятно лишь его обладателю. Исполнение неведомой мне функции, о которой он доходчиво, даже не пытается объяснять.