Репетитор

Л а б а н. Вот опять глупость сморозил. Беречь зубы, чтобы щелкать ими от голода, — ну и ну! Вот что, малыш: я приставлен учить тебя уму-разуму, а на пустое брюхо ученье впрок не идет — одно мученье будет. Так что на теорию мы сейчас наплюем, а сразу перейдем к практике — зацапаем какую-нибудь куропаточку. Лады?

Л ю д в и г. Как, хитростью?

Л а б а н (с издевкой). Нет, наивностью! «Куропаточка, прелесть моя, позволь, не в службу, а в дружбу, слопать тебя…»

Л ю д в и г. Я не хочу есть, спасибо. Я хочу посмотреть, как живут люди.

Л а б а н. Лю-юди? Это еще зачем?

Л ю д в и г. Интересно, они тоже только и делают, что ловчат и надувают друг друга? Или они как-то по-другому добывают еду?

Л а б а н. А ты сходи к ним, попроси поделиться опытом! Вон, видишь там, на другой стороне поля, коробку с окнами? Это и есть людская нора. А рядом коробки без окон — это домишки для коров, лошадей, овец… это нам без интереса. Если уж нанести туда визит, так в тот главный маленький домик, где живут куры, цыплята и яйца… Вот где нашему брату есть занятие по вкусу и по способностям! Хочешь, попробуем, когда стемнеет?

Л ю д в и г. У тебя сейчас лицо стало ну совершенно бандитское…

Л а б а н. Оставь мое лицо в покое. Я спрашиваю: идешь на дело или нет?

Л ю д в и г. «На дело» — нет. Вот просто поглядеть я бы сходил…

Л а б а н. Ну, это не разговор, а сюсюканье на уровне детского сада. Что значит «поглядеть»? Если тебя схватят, ты скажешь, что пришел только поглядеть, и думаешь — отпустят? На экскурсию он захотел!

Л ю д в и г. Ты сам боишься! Боишься, боишься, я вижу! И даже знаю кого: пса Максимилиана, про которого сам папа говорит, что это враг номер один!

Л а б а н. Ну, под каким он номером, я не знаю, но после отца я буду первым, кто обманет это кривоногое страшилище! Первым из всех нас, усек?

Л ю д в и г. Один хвалился, да в лужу свалился!

Л а б а н. Ты как со мной разговариваешь, малявка? Я требую уважения, понял?!

Л ю д в и г. Три ха-ха! Ты еще любви потребуй!

Л а б а н (чешет в затылке). Да… Старик, кажется, прав: ты далеко зашел…

Появляются зайцы  Т у ф ф а - Т у  и  Ю к к е - Ю.

Л ю д в и г. Привет! А я вас жду, жду…

Т у ф ф а  и  Ю к к е. Доброе утро!

Л а б а н. Это и есть твои друзья, братишка?

Т у ф ф а. Мы и есть, а что? Людвиг, топай с нами, не пожалеешь!

Ю к к е. Горностаи сказали, что в киоск завезли свежие медовые пряники!

Т у ф ф а. И что они нарасхват!

Ю к к е. Мы разбили свою копилку, представляешь? Ну того, глиняного кота…

Т у ф ф а. И подсчитали, что нам хватит на пять фунтов! Айда с нами, угощаем.

Л ю д в и г. Это здорово — я голодный как волк!

Т у ф ф а (быстро оглянулся). Ну, волков вспоминать не обязательно.

Ю к к е. В такое чудесное утро неохота думать про всяких уголовников. Так ты идешь?

Л а б а н. Он думает, удобно ли это передо мной, — у нас было назначено занятие… Но я отпускаю тебя, малыш. Идите, братцы, только глядите не объешьтесь этими пряниками — пять фунтов многовато для вас троих… А мне все равно некогда: общественное поручение. Надо обойти всех подряд, от Косули до Медведя, от Черепахи до Кабана… Собираю пожертвования. Кстати сказать, это делается для вашей породы, любезные зайцы, для ваших несчастных соплеменников…

Т у ф ф а. А что такое?

Ю к к е. Мы ничего не знаем…

Л а б а н. Как? Вы ничего не слыхали про Желтого Питона? Про этого гада, который потряс и возмутил всех, имеющих сердце?

Л ю д в и г. И мне ты ничего не рассказывал…

Л а б а н. Да пол-леса уже знает! А тебя я жалел, ты у нас слишком ранимый… Значит, стряслось это не у нас, а в лесу Святого Августина, по ту сторону Большого оврага. Там Желтый Питон захватил в заложники ровно семьдесят семь зайцев, в основном женщин и детей. Держит их в своих страшных объятиях и требует огромный выкуп за их жизнь. Причем срочно! Если сегодня к заходу солнца он не получит половину этого выкупа, двадцать два зайца будут съедены. Такие дела. Моя задача — разбудить совесть каждого, у кого она есть, и собрать нужную сумму для этого детоубийцы, этого террориста, этой кровожадной твари… Не знаю даже, как назвать его… слов не хватает. Представляете, каково этим несчастным?

Т у ф ф а. Ужас!

Ю к к е. Я даже вспотел… И как-то расхотелось пряников — правда, Людвиг?

Л ю д в и г. Да… почти совсем расхотелось… Лабан, а мне можно с тобой?

Л а б а н. А не струсишь? Ну, тогда давай прощайся с друзьями… Времени — в обрез, десятки жизней на карту поставлены!

Т у ф ф а. Так возьмите же наши сбережения! Или у нас, по-вашему, совести нет?

Ю к к е. Все до последней кроны возьмите! Мы не какие-нибудь бессердечные…

Т у ф ф а. Тем более, у нас в лесу Святого Августина полно родственников…

Ю к к е. Может, и они в беде… Берите!

Л а б а н. Ну что ж… (Забирает деньги.) Жалко мне, ребятки, оставлять вас без медовых пряников… но, с другой стороны, сочувствие униженным и оскорбленным — это главная заповедь, все мы должны ей следовать с детства…

Т у ф ф а. Юкке, надо срочно домой — рассказать родителям!