Рейтинг Асури

Профессор смотрел на Кирилла и молчал. Как бы далеко ни уходил Афа от прежнего мира, Россия всегда оставалась в его памяти – нечасто, совсем даже редко, но профессор думал о родине, разговаривал с ней в надежде хоть на какое-то понимание своего загадочного отечества. Но сейчас он вдруг вспомнил о Гриппе, которую так легко и обычно Кирилл назвал мамой. В этом не было ничего необычного: он часто виделся с ней, для него Гриппа была естественной мамой, другой Кирилл не знал. В Афе что-то зашевелилось, далекое-далекое, откуда-то из юности или только начинающегося взрослого мира. Промелькнул отцовский дом, Дубровник, сама Гриппа.

– У тебя и мама в портмоне? – тихо проговорил Асури.

– Да, конечно, вот, смотри… – Кирилл вытащил из накладного кармана футляра бумажник, раскрыл и протянул отцу.

На профессора смотрела прекрасное, чуть смущенное лицо женщины. Волосы, убранные в длинную косу, огромные глаза, слегка опущенные кончики губ. Это была его Гриппа.

Кирилл вытащил смартфон:

– О, там еще не спят. Вечер у них. Мы сейчас позвоним ей.

И, не дожидаясь согласия отца, Кирилл набрал номер. В тишине восходящего солнца раздались гудки. Ранние птицы впервые услышали странный звук – испуганно умолкли…

– Кирюша, привет… Ты где сейчас?

– Мама, ты на громкой. Тебя слышат… Привет, мамочка.

Смартфон лежал на плоском камне и отражал небо без единого облака.

– Привет-привет. А кто еще меня слышит?

– Папа…

В телефоне неожиданно зашумело, заскрипело и также мгновенно стихло.

– Афа! Афа! Ты с Кириллом? Господи, какое счастье! Скажи, скажи, родной, что-нибудь! Я хочу услышать тебя, Афанасий!

Профессор проглотил воздух, скопившийся в горле, и произнес каким-то сиплым оттенком:

– Здравствуй, Гриппа моя!

– Афа! Господь милосерден! Ты жив! Я тут с ума сходила, но молилась за тебя каждый день! И утром, и вечером! Ну и на службе, конечно. Все эти дни! Афа, родной мой человек! Как я счастлива! Смиловался Господь над нами и вернул тебя! Скажи, скажи, Афа, ты нормально сейчас чувствуешь себя? Я потом у Кирочки все выспрошу, понимаю, не для длинных разговоров время, но просто скажи – все хорошо? У тебя все хорошо?

– Да, Гриппа, все хорошо. Спасибо тебе…

– Ну, перестань, какое спасибо? Я так счастлива, что просто не знаю, что и сказать. Великий день! Великий!.. Слава Тебе, Господи! В имя Твое все деется на земле, славою Твоею окутана жизнь наша! Благодарение Господу и мир всем!.. Ты представляешь, Афа! Сейчас Великий пост идет, а через три дня Благовест! Это такой праздник, такой праздник для всех христиан, ты не представляешь! Служба трижды в сутки, пост строгий. С завтрашнего дня вообще ничего делать нельзя. Просто ничего! И так до праздника! Понимаешь?! Благовещение для женщины – это очень важный день. День Марии и ее зачатия… Помнишь, как в Писании: «И сказал Ей Ангел: не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога; и вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова вовеки, и Царству Его не будет конца. Мария же сказала Ангелу: как будет это, когда Я мужа не знаю? Ангел сказал Ей в ответ: Дух Святой найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим». Роднулечки мои, с праздником вас наступающим! Да хранит вас Господь и бережет путь ваш к истине… Афа, вы меня слышите?

Профессор не отвечал. Он внимательно, даже слегка нагнувшись, смотрел на экран телефона, который уже потух, и только голубое пространство бесконечности над головами отражалось в смартфоне.

– Да, мама, конечно слышим. И я, и папа! – Кирилл не выдержал молчания отца.

– Ну слава Богу! А то я трещу от радости без умолку… Ой, служба начинается, я выскочила из храма на минутку тебе, то есть вам ответить. Родные мои, я побежала. Храни вас Господь!

В смартфоне что-то щелкнуло, и наступила тишина, изредка разрезаемая птичьими разговорами. Та знакомая профессору тишина, с которой он начал свой путь, как ему казалось тогда, невыносимого изгнания.

Кирилл закурил. Было уже совсем тепло, и, чтобы не тревожить отца, так и согнувшегося над телефоном, сын развалился на траве. Он дымил и смотрел в небо.

– Надо идти обратно, сынок! – Профессор не поворачивал головы, все еще уткнувшись в телефон.

– Что ты решил, папа?

– В каком смысле?

– Я про Россию…

– Нет, ничего не решил еще. Но решу, конечно, решу… Не торопи.

– Вечером сегодня за нами придет катер, так мы договорились, папа. Ну я еще дал слово всем, что верну тебя в институт. Там проблемы, кажется…

– В институт? Да! Я поеду! Обязательно! Нужно сегодня?

– Ну да…

– Пошли, времени нет совсем.

XLVIII