Рейд во спасение

Михаил покачал головой, Азазель картинно оптимистичен, сказал с укором:

– Что-то часто называешь себя человеком.

Азазель повернул голову, в глазах блеснул нескрываемый интерес:

– Еще не врубился?.. Сегодня узришь, а то и узреешь, что и ад подстроился под людей! Хотя здесь, как и у вас, наверху, людей сперва презирали. Но сейчас быть человеком – это в самом деле быть вершиной. Демоны нехотя, но признали. А вы там, на небесах, все еще из леса не вышли?

Михаил некоторое время шел молча, не желая отвечать на оскорбительный вопрос, но Азазель начал похмыкивать, пришлось напомнить с чувством собственного достоинства:

– Любой средний демон сильнее самого сильного человека. Забыл?

– Слон тоже сильнее, – отпарировал Азазель. – А про львов, тигров и всяких нильских коней вообще молчу! Но все они уцелели только потому, что человек оберегает их, немощных… Из демонов только те опасны, кто хоть чему-то поучился у человека!.. Одни, прижившись среди людей, другие здесь, в аду, не гнушаются общаться с теми, кого поджаривают на сковородках или на вертелах… Кто из любопытства, кто по расчету, но выиграли те и другие. Не выигрывают только те, кто ничем не интересуется. Таких, кстати, среди людей тоже полно. Так что тебе придется проявить, как говорится!

– Что… проявить?

– Силушку, – пояснил Азазель. – Не понял? Здесь скрывать свою мощь не придется, как на земле. У демонов она при себе, как кишки или рога, разве что бесы и нолы у них простой рабочий скот. Потому будь готов бить быстро и круто. Иначе, если ударят раньше, я на твоем месте увижу мокрое место! А то и его не увижу, а это совсем обидно и оскорбительно для моего достоинства, а самое главное – не получу удовольствия от панэм эт цирцензес!

Он вперил взгляд в красное марево на горизонте, здесь он обманчиво близок, Михаил прислушался к себе, сказал с неуверенностью:

– Вроде бы напитался по самое немогу.

– То был первый шаг, – напомнил Азазель строго. – Теперь будешь учиться вытягивать энергию из клипод без всяких поз самадхи и падмасан. А то ишь, пока самадхаешь, тебя так западмасанят!..

– А… как?

– На ходу, – отрубил Азазель. – Даже на бегу, если припечет. А припекать будет.

Он сказал таким счастливым голосом, что восхотелось прибить его на месте, Михаил скривился и напомнил себе, что нужно оставаться ангелом, кем он себя и считает и ощущает, несмотря на свойства хаотичного элементаля.

А оставаться трудно, не свойственные ангелу чувства толкают на нелогичные и даже опрометчивые поступки, которые ничем не оправдываются и ничем не подкреплены, кроме глупо-детского: а я так хочу!

Азазель покосился на него со странным выражением на лице.

– Чего так задумался? Разве ангелы вообще раздумывают?.. Тем более те, что возле Небесного Престола? Ты действователь, а не всякий там размагниченный хомячок на диване… Из антисфирот тащи постоянно. Сила должна распирать каждую клетку так, чтобы прутья решетки трещали и гнулись!

Михаил с подозрительностью посмотрел на свои руки.

– Во мне есть где-то клетки?

– Человек, – сказал Азазель со скорбной торжественностью, – весь из клеток! В них заключена и томится наша свобода духа! Всевышний коварно дал нам свободу воли, чтобы не вытирать нос каждому двуногому. Теперь сами должны и обязаны ограничивать себя везде и во всем. Ограничивай себя, Мишка!

– А ты? – спросил Михаил с подозрением.

– Что ты сразу на меня? Человек – эгоист, должен сперва себя совершенствовать. А я уж как-то в совершенном мире проживу и несовершенным… Я о других забочусь! Гуманист и альтруист на марше.

Михаил прислушался к себе, пошевелил плечами, напряг мышцы.

– Да, вроде бы… готов.

– Так быстро? – спросил Азазель с недоверием. – Ах да, ты же солдат, что всегда солдат. Ты прав, поспешать надо медленно, но успевать и как бы торопиться, но не спешить. Мир везде таков, что если не успеешь ты, успеют тебя. Как среди людей, так и здесь. Здесь хоть медленно, но все же ад тоже меняется. В отличие от!.. Сам знаешь, на кого указываю чисто вымытым пальцем.

Глава 9

Михаил посмотрел по сторонам, везде красная выжженная пустыня, воздух жаркий, а когда налетает ветер, то чуть ли снова не сжигает кожу, над головой низкий красный свод пещеры с нависающими сталактитами, что кажутся отвратительными наростами в исполинской части древнего дракона.

– Правда меняется?

Азазель сказал с нехорошей усмешкой:

– Михаил… Еще пару тысяч лет каждый уровень ада отстоял от другого на триста лет пешего хода, как я тебе уже сказал!.. Но сейчас уже лет на сто…

– Они что, – спросил Михаил с непониманием, – как-то сблизились?

– Расширились, – пояснил Азазель с той же покровительственной усмешкой. – А так каждый на своем месте. Когда-то сольются, как Москва с Петербургом.

– А что… Москва и Петербург… сольются?

– Так сказал сам Вяземский, – заверил Азазель. – Он был против царя, таким людям верить обязательно, какую бы хрень ни спороли. Так принято в либерально-демократическом.