Рейд ценою в жизнь

Громовое «Ура!» огласило затянутый дымом передний край, захлопали не стройные ружейные залпы, ожил Максим. Без огневой поддержки наступающим стало туго, они несли большие потери, пехоту разбросало по обширной территории. Возможно прибыло небольшое подкрепление и потрёпанный полк перешёл в контратаку.

Нарастало громовое «Ура!». Фашисты попятились, потом побежали, бросая оружие. Основная масса отступала в стороне по кратчайшей дороге, они не реагировали на вопли командиров – паника охватила хвалёное войско. Падали убитые и раненые, многие не выдерживали – вскидывали руки, вставали на колени, но это не спасало от пуль.

Из дыма выбегали красноармейцы, казалось их много, эту лавину ничем не остановить, хотя, фактически их было не больше двух или трёх сотен.

Разведчики курили, задумчиво глядя как бойцы полковника Рехтина загоняют фашистов в лес, по ним не стреляли – разглядели, что это свои.

– На такое, как на огонь, можно смотреть бесконечно, – меланхолично пробормотал Герасимов, утирая кулаком кровь с рассечённого виска. – Не скажу плохо за Красную Армию, но в наши дни зрелище нечастое, согласитесь, товарищ лейтенант?

– А кому за это сказать спасибо? – простонал Бурмин, откинув голову и глядя молитвенным взором в небо.

Положение более менее стабилизировалось, командование резервного фронта выделило пару стрелковых полков, чтобы прикрыть опасные участки. Полностью вернуть утраченное не удалось – фашисты оттеснили советские войска на семь, а где то на десять километров. Горловина выступа расширилась, но критичных последствий это не влекло. Обе стороны активно использовали авиационную разведку, в штабах переписывали карты, работали связисты и сапёры. На участок прорыва между позициями стрелковых полков снова вернулись советские войска.

– Молодец, лейтенант! – комполка пожал Шубину руку, долго тряс, не хотел отпускать. – Ты сегодня наш ангел-хранитель. Без преувеличения говорю. Как выберемся из заварухи, буду представлять тебя к награде и ходатайствовать о присвоении очередного звания. Если бы не ты, со своими орлами, весь полк бы потеряли, а главное территорию. Жалко конечно ребят, что погибли, но, согласись, это малая кровь. Всех оценим по заслугам: и живых; и мёртвых. Полк закрепляется на рубеже Лежняки – Дубровка. В строю теперь полтысячи бойцов, несколько орудий и даже танковый взвод. Машины, конечно, старые – Т-26, но лучше, чем ничего, они, по крайней мере, проверенные, не ломаются на марше, как хвалёные тридцатьчетверки – у тех ресурс движков низкий. Подтягивай, лейтенант, своих хлопцев на рубеж. Можете отдохнуть остаток дня. Немцам влепили, сегодня они точно в атаку не пойдут. Доберётесь пешком-то?.. А то вид у твоих орлов какой-то не орлиный, – комполка подмигнул и заспешил к поджидающему его газику. Водитель призывно просигналил и умчался по лесной дороге.

Бойцы курили, мрачно глядя на своих погибших товарищей – тела укрыли плащ-палатками. Со стороны позиций, которые наши, все таки удержали, брели на север небольшие подразделения. Бойцы неприветливо косились на отдыхающих разведчиков, мол всё понятно – особая каста, куда до неё простым смертным.

На запад, по проселочной дороге, шли полуторки, поднимая тучи пыли. В районе траншеи, заваленной телами, работала похоронная команда – мёртвых красноармейцев укладывали на носилки, волокли к прицепу, отсоединённому от грузовой машины, там выгружали, не особо церемонясь. Похоронных команд не хватало – люди гибли тысячами. Каторжному труду этих бойцов, от которого не долго тронуться рассудком, позавидовать было трудно. Прицеп наполнялся телами убитых, немцев было меньше, но тоже хватало – этих далеко не носили – сбрасывали в ближайшие канавы, обливали горючкой и сжигали.

Хлопнул выстрел, люди встрепенулись… Нет, всё в порядке – боец из похоронный бригады пристрелил раненого немца.

Через полчаса разведчики вышли в район уничтоженного госпиталя. Навстречу тянулись гужевые повозки с ранеными, усатые красноармейцы не первой молодости стегали кнутами худых кляч. В одной из повозок показалось знакомое лицо, сразу и не узнали – Багдыров в был бледен как затвердевший бетон, он лежал на боку, голый по пояс, обмотанный бинтами, дышал со свистом и улыбался скорбной улыбкой, сломанная рука была закована в гипс.

– Вот так встреча, товарищ лейтенант!.. – слабым голосом пробормотал Рахат. – Я говорил, что не надо мне в госпиталь, теперь точно до свадьбы не заживет.

Из бессвязного лепетания явствовало, что госпиталь уничтожен прорвавшимся десантом. Спастись удалось немногим – десятку раненых, нескольким санитаркам, фельдшеру. Красноармейцы, охранявшее госпиталь, погибли. Та же участь постигла врачебный персонал, имевший звание комсостава и вступивший в бой с личным оружием.