Рейд

Книги — моя страсть. Я заболел ими еще на Иггдрасиле. Помню как меня, совсем зеленого, еще с молочными костяными спицами, оторвали от родного табора и отдали в дворцовую свиту. Сначала я прислуживал в оружейной — чистил снаряжение, проверял заточку клинков, доглядывал за магическими болванками. Потом освободилось место в ремонтной мастерской. Мой троюродный дядя что — то напутал с усилителями, в результате чего щит Лорда Клегана начал не притягивать стрелы, а наоборот — отталкивать их. Благородный минотавр после соревнования лучников самую малость стал походить на полинявшего дикобраза, и я получил место родственника. Сразу, после короткой тризны по случаю его кончины. В соседнем цехе, где тачали для повелителей охотничьи сапоги, трудилась целая артель полуросликов. За что их захомутали в рабство мне было не ведомо, но грамотеев среди этого добродушного народца — каждый второй. Кроме обуви, веселые бородачи варили пиво, да целый коридор засеяли табачной травой. Я сумел раздобыть для ихнего бригадира зелье плодородия, а тот, в благодарность изготовил мне первый азбучный трафарет. Так началось мое погружение в мир бумажной мудрости. Я, как последний выжига, торговался с гремлинами из библиотеки за каждую рукопись. Потом доплачивал за обмены, соскребая вместе те денежные крохи, что мне тогда перепадали. Как— то на меня, сгибающегося под тяжестью нескольких фолиантов, наткнулся в коридоре оружейной юный принц. О Дилмороне в то время ходили нелестные слухи — ветрен, охоч до красоток, оранжерею предпочитает стрельбищу, общество алхимиков — дружеской пирушке. После того, как наследник престола вдосталь нахохотался над моей нелепой фигурой, он расспросил меня немного, а я отвечал ему знаками. Закончилось тем, что молодой повеса забрал смешного троглодита с собой. С тех пор я служу принцу. Сначала на Древе, потом тут — в Паялпане. Был и ключником, и грумом и даже личным камердинером. Но слепота всегда помеха для лакея, поэтому меня через некоторое время сослали обратно на склад. Это произошло уже в кратере. Потом случился налет эльфов, многих побили, вот тогда — то Дилморон и вспомнил, что у него в свите есть грамотный зеленокожий. Меня повысили. Одолжил мне владыка, нечего сказать. Раньше все подтрунивали над маленьким Гонзо, а теперь — ненавидят. Если бы я мог объяснить остальным, что быть рядом с людьми — вовсе не привилегия, а страшная опасность. Герои обожают подвиги и свершения. Они любят похваляться смелостью перед дамами и друг перед другом. Как правило, в этом момент кто — то из маленького народа гибнет от их мечей. Чаще просто так, но иногда они оправдывают себя какими — то мудреными словами об оскорблении или поруганной чести. Бредни. Да кто, скажите мне на милость, станет с ними связываться по собственной воле? Дикий зверь или нелюдь убивает только по трем причинам: из — за еды, из — за самки, из — за опасности. И только люди убивают походя, по своей жестокой человеческой природе. В Овиуме нет существа, которое не страшилось бы ужасных двуногих. Думаю, что и в далекой Реальности, тоже никто не рискует заступать им дорогу. Если там, конечно, кто — то вообще остался, кроме человеков, иначе зачем они сюда повадились? Наверняка по зову своей ненасытной жажды крови.

Все мысли я черпаю из книг. Иногда постигаю их сам, с помощью трафаретов, но в основном пользуюсь услугами гнома — чтеца. Рукописи мудрецов — мои собеседники, подсказчики и ответчики. Срок моей жизни можно измерять прослушанными и прочтенными книгами. Сколько времени минуло с тех пор, когда я начал читать? Пять циклов на Древе, да без малого год тут, в Паялпане. До многого я дошел своим умом, но кое — что до сих пор скрыто от меня в тумане неведения. Например, слово «патриотизм», часто слышимое мной от Таргона. Вот жаль, нельзя остановить Владетельного минотавра и по — хорошему расспросить его: что это за понятие такое таинственное? «Патриотизм». Получается, что так называется любовь к Родине. А Родина — это место, где ты живешь. Хорошее выходит слово, а для человеков и вовсе святое. Только смысл от меня почему — то ускользает. «Патриотизм» — слово— призрак. Когда вокруг все в порядке, нужды в нем никакой. Оно возникает лишь в тот момент, когда сильным мира сего необходимо помочь своим рабам сделать правильный выбор. Есть не самую лучшую пищу или работать больше, чем трудятся «юниты» соседа. Бедолаги интересуются — за что им такое счастье? И тогда в ход идет волшебное слово «патриотизм».